Но не бежать же, не стучать снова в дверь его каюты в этот поздний час...
Но и не лежать же в полном бездействии, изнывая и истекая...
Я опять набросила на свое чудное, восхитительное тело жемчужно переливающийся розоватый пеньюар, вышла в коридор и, о счастье, тотчас увидела мужчину. Правда, со спины и в том конце коридора, где свет отчего-то не горел.
Но, в конце концов, какое это имело значение! Что мне, отменной велосипедистке между прочим, стоило пробежать каких-то двадцать метров! Я их и пробежала босиком с прелестно, обольстительно развевающемся пеньюаре и окликнула мужчину в черном, потому что он шел от меня, чуть покачиваясь, прочь.
В первое, ещё неосознанное мгновение он показался мне излишне волосатым, словно большая меховая шапка покрывала его голову, - так, было много этих нечесаных волос... Но когда он обернулся ко мне - я чуть не упала. Прежде всего от жуткого, непереносимого запаха, словно вместо человека передо мной находилась субстанция из нечистот. А на голове молодого, бледного мужчины и в самом деле торчала меховая шапка. В теплый летний вечер на теплоходе, идущем из Гонконга в Японию! Помереть можно было от одного удивления!
Но я не померла, а наконец-то догадалась, что передо мной обыкновенный еврей-ортодокс, которым по ритуалу предписано никогда ни за что не снимать с головы эту самую меховую шапку. В этой шапке им надлежит и спать. Рассказывали, что в результате их голова покрывается отвратительными мокрыми язвами. Хотя, возможно, это и преувеличение. Но вонь от этого господина шла на меня отчетливо тошнотворными волнами. Вероятно, согласно его верованиям, грязь и смрад, принадлежащие немытой плоти, особенно приятны их еврейскому Богу.
Я вообще-то человек терпимый и не приветствую экстраординарные поступки, способные уязвить чужое самолюбие. Но тут мне словно черт что-то нашептал. Когда я увидела бледное, сосредоточенное лицо с полными, вполне чувственными губами, с темными, с поволокой глазами, я вдруг прошептала, искушающе подмигнув:
- Дорогой! Отчего бы нам с тобой не заняться сексом? Хотя бы самым маленьким? Это очень освежает, поверь мне.
Бедный, он понял вмиг, о чем я, и, расширив свои довольно красивые глаза до невероятных размеров, подхватив полы своего черного лапсердака, помчался от меня изо всех сил. Я предполагаю, что в конце концов он, переполненный ужасом и вовсе очумевший, выскочил на палубу, бросился в море и потонул во славу собственного стоицизма. Но, убеждена, его тело долго оставалось нетронутым. Даже акулы не посягали не него - до того им бил в нос этот коктейль из разноцветной священной вони.