- Можете не рассчитывать! - сказал - как выплюнул - Ульф в ответ, направив коня прочь. Следом пристроились его сопровождающие.
Сэр Наль и сэр Прово вопросительно посмотрели на своего господина, но тот отрицательно покачал головой, усмехнувшись чуть слышно:
- Пусть едет, старый дурак...
"Старый дурак" - такое определение он дал своему собеседнику, хоть и сам маркграф не сильно отставал от барона в плане возраста. Да и насчет ума - не все так однозначно. Легко ли простолюдину выслужить баронский титул? Вот-вот!
К шатру подтянулись и многие другие. Сквозь образовавшуюся толпу прорвался молодой парнишка, годков шестнадцати-семнадцати, чертами лица схожий с маркграфом Туроном.
- Отец?!
В голосе парнишке одновременно прозвучали и вопрос о результатах переговоров, и возмущение на то, что родитель предпочел взять в сопровождение старых соратников, а не своего молодого отпрыска. Возмущение было столь неподдельным, что некоторые воины принялись отворачивать лица, пряча улыбки. Маркграф хладнокровно проигнорировал возмущение сына, но счел необходимым отрицательно качнуть головой, отвечая на вопрос.
- И?..
- Жаль, конечно, что барон отказался принять мою сторону, но его отказ ни на что особо не влияет. Отступать уже позно, так, что пусть все продолжает идти как запланировано.
И все продолжалось в соответствии с разработанным планом...
Кого интересует - сколько ни в чем не повинных людей будет убито ради амбиций маркгафа Турона? - уж точно не самого маркграфа. Война все спишет, а бабы новых смердов нарожают!
- Что ж творят, ироды! - в сердцах высказался широкоскулый, с мощными надбровными дугами, крепко сбитый воин уже в годах, в потертом гамбезоне с эмблемой фаросских гарнизонных войск и провел тыльной стороной ладони по носу, перекосив и так кривой, перебитый шнобель еще больше на сторону.
Возмущение было оправданным: все немногочисленное население небольшого поселения солдаты обнаружили возле дома старосты на деревенской площади. Сваленные кучей на дощатом помосте тела: порубленные, поколотые, изломанные... Помосте, на котором раньше староста зачитывал односельчанам немногочисленные государственные указы, да устраивала танцульки деревенская молодежь, а теперь превращенном убийцами в выставку своих злодеяний. Женщины, мужчины, дети, старики. Вперемешку... Одной кошмарной, окровавленной массой.
И мухи... Огромное количество мух, кружащих над безжизнеными телами.
И запах... Тошнотворный, приторный запах, начавших разлагаться под жарким солнцем трупов и сладковатый с примесью железа запах крови.