Плеск. И еще. И опять. Сейчас время хариуса. Он любит холодную воду и встречается практически повсеместно. Хотя есть виды рыб, со странным упрямством не заходящие в определенные протоки и озера. Маршрут проложен в незапамятные времена и неизменен. Охотясь за комарами и мошками, хариусы свечой выскакивают из воды и падают обратно. Вода кипит от танцующих рыбин.
Это прекрасное зрелище. Голода не будет. Пусть на одной рыбе, но они продержатся. Сушник – высушенная в печи рыба – вещь незаменимая. Из свежей выходит по весу всего пятая часть, зато хранится месяцами и годами. Ее легко и просто взять с собой на охотничий промысел зимой. А сенокос, когда работа проходит далеко от дома, когда людям нужна крепкая здоровая пища и когда летом нет мяса? Им можно кормить псов и даже домашнюю скотину. Как и в прошлом году. Правда, от этого молоко у коров приобрело достаточно странный вкус. Без привычки противно.
Лунек перелез через очередное поваленное бревно без особой радости. Пользы от этих предосторожностей меньше, чем от пролетевшего над головой ворона. Руки тцаря горичан тянутся далеко, и никуда не делся, пришлось собираться. Когда из Града Великого требуют, огнищане покорно отдают не только свои немудрящие вещи, но и детей. Ушли они вдвоем, а вернулся Лунек один. Борята погиб на его глазах. Все мечтал увидеть что-то помимо родных мест – вот и привалила удача. Однако так ничего и не получил, кроме клинка под ребро. И за что? За тцаря неведомого и ничего приятного для них не совершившего.
И самому мало чего хорошего светило бы, но милостивы боги. Отпустили из плена. И выкупа не взяли. Правда, не по доброте душевной, и будь там одни федераты, махал бы сейчас киркой в шахте, закованный в железо и ошейником. Самая страшная участь для пленных. Ну ежели верить, что где-то там на далеком юге скопцов норовят сделать, то бывает и хуже, да вранье, скорее всего. Это с детьми можно сделать, и то не каждый выживет. А взрослый и оклемается – так башку разобьет или хозяина прибьет за эдакое паскудство. Нет, сказки глупые. Не может такого быть. Даже на югах не столь дурные.
Тропа спустилась к неглубокому ручью, и он, привычно пробормотав благодарность, снял с елового сучка берестяной черпачок. Набрал воды и, чувствуя, как ломит зубы от холода, выпил с огромным удовольствием. Если пробовать воду в других озерах и ручьях, достаточно скоро убедишься, что каждая вода отличается своим собственным вкусом…
Пришел. Это их особый Лисий ручей. В смысле – хитрый. Так запутал следы, никто не разберется. А значит, до родного дома уже совсем близко. Прямо за этими деревьями. Течет себе совершенно обычным видом – и вдруг ныряет в камни и исчезает. Ну бывает, ан нет. Пройдешь два десятка шагов – и вот он опять бежит, неизвестно из какой земной глубины выныривающий. Еще немного прошагаешь – и удивительное дело повторяется. Так вот, в первом отрезке хариусы желтые, во втором черные, в третьем зеленые. Недаром место сие от праотцев считается священным, и жертвы приносят в данной роще.