– Подрезал меня, гад, – извиняющимся тоном говорит, бледный на манер чисто выстиранного полотна. – Кость цела, зато мясо – ух! Жить буду.
– Денес, – приказал не раздумывая, – бегом за Ацелой в лес. Дочерям Смерти сегодня масса работы предстоит, так мы первые.
Они никогда не сражаются, но всегда рядом. А сейчас это полезно. Тем более что для жрицы три-четыре серьезно раненых – предел.
– У меня нет денег, – без особой охоты сказал Одрик. Конечно, лучше сразу, чем ждать заживления неделями, с весомым шансом остаться хромым. Но и стоит такая услуга дорого.
– Мы – люди леди Жаклин, – сказал Блор с нажимом и для Денеса тоже, чтобы знал, что говорить. – По договору она обязана лечить. Бегом!
Поглядел в спину унесшегося и мысленно отругал себя. Надо было напомнить про самострел. Где он его бросил, пусть разыщет. Тоже совсем не дешевое дело, и никто не обещал вручать бесплатно взамен. В конце концов, карман не бездонный, а за оружием положено следить.
Битва фактически закончилась. Солнце уже встало, освещая поляну, заваленную обрывками ткани, брошенными вещами, мертвыми телами. Казалось бы, все, но собравшиеся на краю лагеря воины окружали плотной стеной небольшую площадку. На одной стороне четверо с гербами-воронами, а в центре два неподвижных тела, и еще один подвывая отползает, волоча за собой обрубок ноги и пятная землю кровью.
– Ну? – закричал, надсаживаясь, стоящий в круге человек. – Кто еще смелый? Не под покровом ночи, а лицом к лицу? Кто настоящий воин? Ты, – он показал на одного, – или ты?
Никто не шелохнулся. Хриплый смех.
– Неужели не хотите взять с меня железо? А панцирь дорогой, да и меч не из простых. Ну? Победитель получает все!
– Кто это? – спросил Блор соседа, глядя через плечо стоящего впереди.
– Алекс, – ответили ему.
– Барон Грэтон.
– Трусы, вы все трусы! Неужели нет никого смелого? Никто не готов сразиться? А! – поворачиваясь, вскричал мужчина, вновь рассмеявшись. – И фем Клейн, эрл без наследства здесь! Ты тоже боишься скрестить клинки? Разве сегодня не замечательный день для смерти?
Не отреагировать Бем не мог. Отказаться от поединка – выставить себя трусом. Хуже этого для фема нет ничего. Собственные подчиненные перестанут уважать, и придется ставить их на место. А это потребует крови. Много крови и убитых. Ведь любой сможет претендовать на более высокое положение, и раскол в отряде неминуем. Он пренебрежительно плюнул и шагнул вперед. Считать он умел не хуже других. Даже если враг лучше, он устал после трех стычек. Победить шансы достаточно весомы. Бем сильнее, и вес на добрую четверть превышает, а это не жир: сплошные мускулы.