Я уехал из судебно-медицинской экспертизы, даже не продемонстрировав Владимиру Владимировичу шрамы от своих застаревших ранений. В этом не было смысла.
Человек захотел, чтобы я оказался неправым, поскольку ему не понравился. Или у него были какие-то другие причины, по которым он и стал упираться.
Это, по большому счету, вопрос не личных отношений, а профессиональной компетенции. Эксперт не имеет права опираться на собственные эмоции. Это мое категоричное мнение. Да, возможно, я проявил некоторую бестактность, когда начал что-то объяснять ему про вскрытие ран. Конечно, он в этом понимает несравненно больше меня. Тем не менее прислушаться к моим словам ему все же следовало. Я это мнение не с потолка в морге по-латыни читал. Оно на опыте базируется, а шрамы от ранений на моем теле написаны кровью.
Все эти соображения я и высказал капитану Сане, когда вернулся в городское управление внутренних дел.
На это конкретное дело уголовный розыск меня не нанимал, но временный пропуск, выписанный при расследовании предыдущего, у меня не изъяли. Я мог спокойно проходить в уголовный розыск и покидать его. Более того, ко мне в этом здании уже привыкли все дежурные и даже пропуск не спрашивали. А в коридорах со мной здоровались за руку менты, которых я разве что в лицо видел, но никогда с ними не знакомился. Не думаю, что у меня возникли бы проблемы при посещении управления вообще без всякого пропуска.
– Я забыла тебя сразу предупредить, что у Владимира Владимировича сложный характер, – посетовала Радимова. – Ему никогда нельзя возражать и уж тем более давать советы. Он любит, когда к нему за помощью обращаются. Предпочитает, чтобы на него снизу вверх смотрели, хотя сам роста невысокого. Если есть возможность, я всегда стараюсь свой совет обратить в просьбу о помощи. Такой своеобразный у Владимира Владимировича комплекс.
– Это не комплекс, а обыкновенный непрофессионализм.
– Не знаю. Он считается классным специалистом. С другим мнением я не встречалась. Однако не буду спорить. Но у меня тоже есть вопрос относительно твоей версии. Для метания сякенов нужна физическая сила?
– Нет, специальная подготовка. Сила и резкость броска отрабатываются длительной и весьма утомительной тренировкой. До состояния, когда рука больше не поднимается. Без этого невозможно бросить сякен так, чтобы он нанес тяжелое ранение. Хотя у Соколянской и не нашлось серьезных повреждений от них. Поэтому я не буду утверждать, что эти железки бросал специально обученный мужчина. – Я выложил перед ней на стол пакет с оружием ниндзя, предоставленным мне полковником Быковским.