Тропинин краем глаза заметил мое появление, повернулся и сказал:
– Не думал, что вы зайдете. Посчитал, что ваши слова были сказаны просто для поддержания разговора. Но я рад, что вы здесь. Хотя не думаю, что мы сможем вас чему-то научить. Скорее вы нас. Ко мне приходил потренироваться бывший солдат вашего рода войск. Ему наши занятия показались простой тратой времени. Он был подготовлен гораздо лучше, чем мы.
– Да, мы неплохо обучаем солдат.
– Может, и нам что-то подскажете. Переодевайтесь. Кстати, познакомьтесь. Это наш тюнин Вадим Александрович Пирогов. По-русски говоря, второй тренер. Он…
– Я знаю, кто такой тюнин, – остановил я объяснения и прошел за порог.
Вадиму Александровичу пришлось посторониться. Он был выше меня почти на голову, даже в свободном кимоно выглядел гибким и сильным, тонким, но широкоплечим. Когда он шевельнулся, пропуская меня, я почувствовал кошку, готовую к атаке. Брем, знаменитый исследователь, систематизатор животного и птичьего мира, не зря говорил, что именно она является самым совершенным представителем млекопитающих.
Я почему-то думал, что школу нинцзюцу Ильи Константиновича посещают только дети и подростки. Но в раздевалке увидел шестерых вполне зрелых мужчин разного телосложения, но с одинаковым слабохарактерным взглядом. Все они никак не производили впечатления людей тренированных. Трое были откровенными толстячками, остальные – просто костлявыми сутулыми очкариками. Стекла они ради тренировки сняли, но характерные потертости на носу никуда не делись.
Я понимал, что все они пришли к Тропинину для того, чтобы приобрести в первую очередь характер. Кто-то их побил, обидел, унизил. Вот взрослые мужчины и решили изменить себя, обрести способность к защите и самоутверждению. Я не знал, насколько правильно они выбрали двери спортзала, но в целом одобрял их стремление.
Дзёнин отметил мою подготовку еще до начала занятий, но я все же проявил скромность, встал в строй и участвовал в общей разминке. Это была малая часть моей привычной утренней зарядки, без силовой составляющей. Проводил разминку тюнин Пирогов. Илья Константинович стоял, прислонившись к стене плечом, скрестив руки на груди, и наблюдал. При этом он думал о чем-то своем и не вмешивался в процесс.
Потом мы разбились на пары. Началась отработка ударов и защитных блоков. Мне в напарники попался один из сутулых очкариков, мужчина достаточно резкий, но совершенно не понимающий, что такое удар, как должно взаимодействовать с рукой все тело, чтобы она не вихлялась, а жестко втыкалась в цель.