Ещё хуже, что во время похорон я не мог отогнать от себя мысли о наследстве. Знаете, с одной стороны, – жуткий стыд, а, с другой, – осознание того, что примитивная жадность здесь не при чём. Возможность забросить к чёрту все заботы о хлебе насущном, все тяготившие меня задачи карьерного роста и на правах обеспеченного бездельника полностью раствориться в своей любви – вот, что я видел за моим новым финансовым положением. Никаких мыслей о необходимости приумножить достояние предков во имя самого приумножения либо для передачи его потомкам мне и в голову не приходило.
* * *
С быстротой, находившейся на грани приличий, отделавшись от всех этих печальных ритуалов – панихид, принятия соболезнований, кремации, траурного ужина и помещения урны с прахом в семейный колумбарий, – я перешёл к решению собственных финансовых вопросов, причём в том самом ключе, который наиболее отвечал моему новому представлению о должном характере жизни свободного и при этом любящего индивида (если такие понятия, вообще, совместимы). Любой по-настоящему деловой, да и просто благоразумный человек от моих действий должен был бы прийти в ужас. Оба нанятых мною адвоката (сам я ни с чем возиться не хотел, поскольку в основном был занят Дианой) и нудный старый нотариус, имевший дело с нашей семьёй, наверное, лет двадцать, только сокрушённо качали головами, будучи вынужденными выполнять мои распоряжения. Едва вступив в полные права наследника, я первым делом срочно и поэтому недорого продал принадлежавшую отцу долю в процветающей консалтинговой фирме, а также с наслаждением уволился из неё сам. Затем я избавился практически от всей недвижимости – нескольких перспективных земельных участков, домов, и квартир в разных концах Европы, в которые осторожный родитель вкладывался на «чёрный день». В итоге в моём распоряжении осталась вырученная от всех этих продаж наличность, которую я довольно бессистемно распихал по вкладам в десятке банков. Я пощадил только приобретённые ещё отцом несколько довольно значительных пакетов хорошо ликвидных акций каких-то нефтяных, газовых и высокотехнологичных компаний.
В общем итоге в моём распоряжении оказалась более чем солидная по обывательским представлениям сумма – где-то в шесть с половиной миллионов евро, – и мы с Дианой могли приступить к «прожиганию жизни» в том виде, как это сами себе представляли.
Конечно, наш идеальный мир, который мы рассчитывали получить за деньги, не был империей показательной роскоши. Шесть с половиной миллионов евро для этого слишком жалкая сумма. Собственные, отделанные палисандром и оборудованные сантехникой со стразами и золочёными кранами яхты, дворцы с личными парками на адриатических островах и катания за пару десятков миллионов долларов на русских космических кораблях – ничего этого нам не светило, а главное, совсем не было нужно.