А может быть, она возненавидит меня? Ведь я использовал её как подопытный материал в своём жутковатом эксперименте. И пусть этот эксперимент был порождением отчаяния и последней надежды безумно любящего сердца, что этот факт меняет для неё? Сможет ли она перенести новое знание о себе и как-то научиться жить с этим грузом? Нет! Я положительно был безумен, когда всё это задумал и осуществил…
* * *
Утверждают, что мужчина – существо полигамное. Дескать, это естественное следствие того пути, по которому на Земле пошла эволюция млекопитающих. Скорее всего, оно так и есть, однако правило (простите за трюизм) подразумевает исключения.
Вот и в мужской линии моих предков, похоже, возникла такая странная поведенческая мутация. Что дед, что отец, – оказались строгими однолюбами. Во всяком случае, ни от одного из них, а также ни от кого другого из близких или знакомых, я не слышал никаких слов или историй, которые содержали хотя бы намёк, позволявший заподозрить, что мужчины в нашей семье имели склонность «ходить налево».
А вот женщины нашей фамилии, в силу какой-то печальной игры судьбы, уходили из жизни раньше своих верных спутников, будто желая подвергнуть жестокой проверке силу их привязанности.
Ну и что же? После смерти жены дед протянул меньше года. А ведь пока бабка была жива, он производил впечатление чрезвычайно крепкого старика. Знаете, такого… вроде можжевёловой палки – высохшей, трескучей, но без малейшего признака гнили. И вдруг как-то сразу сдал, сгорбился, расслабился, будто из него выдернули стержень, наконец слёг от какой-то первой попавшейся простуды и через неделю после этого умер.
Отец овдовел в сорок лет. Они с мамой тогда поехали в туристическую поездку в Россию и в одном из аэропортов Москвы (я не помню его названия) попали под бомбу террориста. Вернее, попала одна мама. Пока отец выуживал с ленты транспортёра их небольшой багаж, она вышла в зал прилёта и оказалась в нескольких метрах от смертника…
Мне тогда исполнилось шесть лет. Конечно, как это принято поступать в отношении детей при подобных ужасных обстоятельствах, меня долгое время обманывали касательно причин внезапного и труднообъяснимого «отъезда» мамы в какое-то новое дальнее путешествие, из которого она так и не вернулась. Так что я имел время смириться с её отсутствием и к моменту осознания истинного положения вещей был избавлен от слишком тяжёлой душевной травмы, связанной с потерей близкого человека.
Но тут, собственно, не обо мне речь, а об отце. Вот он-то испытал ужас утраты в полной мере. Будучи человеком очень сдержанным и неся ответственность за меня, он, насколько я теперь понимаю, постоянным усилием воли не давал себе погрузиться в трясину чёрной тоски и депрессии. При этом забыть маму, а точнее, как-то пережить, ослабить своё чувство к ней, ему так и не удалось.