Как затем пояснила мне Нина, Том оправдывался обстоятельством, будто в ответственный момент его ослепила патологическая паника, и сейчас он, что называется, «вери сорри».
Я мрачно кивнул. Затем поднял на нее глаза и сказал:
– Я тебя люблю. Я полюбил тебя сразу, как только увидел.
– А я знаю, – просто ответила она.
Мы стояли друг напротив друга и снова, как в тот первый раз, глядели глаза в глаза – напряженно и сокровенно, и уже потянулись навстречу, плюнув на всю эту мчащуюся мимо автомобильную свару, но тут заскрипели тормоза, повеяло жаром от капота сияющего хромом и черным лаком лимузина, из него выпрыгнул гибкий брюнет в дорогом костюме и тут же потащил нас в роскошное кожаное убежище.
Его звали Ричард, и был он помощником мистера Уитни. Ричард сообщил, что вся наша рыбацкая компания цела и здорова: рябят сразу же после крушения подобрала какая-то яхта. Далее я отстраненно прислушивался к диалогу между ним и Ниной, повествующей о перипетиях нашего злоключения, и – глазом моргнуть не успел, как оказался в том самом ослепительном Манхэттене, но насладиться его видами не сумел: скоростной лифт вознес нас на вершину небоскреба, где уже поджидал вертолет.
А после мы взлетели над плоскими неказистыми крышами стеклянных великанов, перенеслись над мостом через пролив, в котором недавно бултыхались, и вскоре, прострекотав над долинами, лесами и автострадами, в преддверии вечерних сумерек, приземлились на лужайку возле заветного дома.
Ужин проходил под причитания Барбары и столпившейся возле стола прислуги. На сей раз я выступал в роли всеми обожаемого героя. Барбара зацеловала меня, как сына родного, вернувшегося с поля брани. И снова меня остро кольнула тоска и тревога по матери и досада оттого, что, будучи в шаге от телефона, я не могу набрать ее номер.
Своим вниманием меня удостоил и сам господин Уитни. Он позвонил откуда-то из дебрей США и выразил мне признательность с теплотой столь несомненной, что я просто диву дался диапазону его проявлений, – от ледяного высокомерия до безграничной благожелательности.
А вечером, когда я улегся в постель, входная дверь скрипнула и появилась она, Нина.
Бесцеремонно откинула одеяло. Я ощутил прикосновение ее губ, налитых желанием, щекотку рассыпавшихся у меня на лице шелковистых волос, тут же игриво откинутых ею в сторону…
– Ты думал так простенько отделаться от меня? – прошептала искусительница.
Ее нежная грудь скользнула по моему невольно отвердевшему животу.
У меня никогда не было такой женщины и такой ночи. Ради этого стоило, право, воевать в горах, лететь в Америку и тонуть в океане. И еще куда более стоило выкарабкаться из его пучины в эту постель.