Марго. Мемуары куртизанки (Шинкаренко) - страница 40

Пусть эта маленькая новелла послужит уроком для духовных лиц, и они поймут, наконец, что опала, позор и презрение – обычное вознаграждение за их скандальное, позорное поведение. Пусть они для начала научатся уважать друг друга сами, если хотят, чтобы уважали их. До сих пор они были чересчур убеждены в том, что чистота помыслов и жизни совершенно не привязана к одежде, в которую они облачены, и что живые страсти под духовным платьем кардинально отличаются от страстей человека, облачённого в светское платье, что мужчина, одев рясу, по определению становится выше персоны в модном светском костюме, что монах первых христианских веков в своём отрешении от земного должен быть равен любому священнику нашего времени.

Пусть священник ежедневно будет стараться спасти своё лицо под личиной добродетельной набожной внешности, пусть ему успешно удастся скрыть от своей паствы все свои внутренние недостатки, пороки и аппетиты, пусть он очаровывает словами молитвы всех своих собеседников, глядя им в глаза, он может добросовестно выполнить все, что предписывают ему обязанности его сана, но требовать большего-это значило бы просить невозможного, и противоречило бы постулатам и желаниям природы. Одним словом, не стоит требовать чудес и не стоит ждать их. Пусть священники занимаются своим делом, сверкая своим внешним преимуществом над нами, пусть они обманывают и вводят в заблуждение тех, кто хочет обмануться, но не будем позволять им обманывать себя, если мы этого не желаем, и не будем позволять им чувствовать себя выше нас. В худшем случае, большинство из нас стоит, по крайней мере, на одной ступеньке с ними.

После того, как меня покинули милости господина аббата, я стала больше, чем когда-либо, заботиться о состоянии моего пошатнувшегося здоровья. Я столь тщательно выполняла все предписания моего хирурга, что вскоре уже была в состоянии заключить новый брак. И моё ожидание претендента на мою персону не было долгим.

Один богатый иностранец, которых, если вы помните, я люблю с особой нежностью, англичанин… богатый, или скорее очень богатый, пришел отдать мне дань уважения, обставив это мероприятия с максимально возможной пышностью. Это был сорт иноземного индивида был маленького росточка, коренастый, вполне походящий со стороны на большой палец ноги, переваливающийся, как мускусная утка, и увенчанный каталонской шпагой, а между ног у него висел крупный жёлудь, сползающий на лодыжку. Качество его разума настолько гармонировало с его телом, что они, казалось, были сделаны из одного теста, поэтому было затруднительно чему-то из этого отдать предпочтение. Не удивляйтесь, что в моем повествовании среди моих клиентов вы не встретили людей интересных. Нужно заметить, что люди заслуженные, обладающие умом и красотой, редко бывают излишне расточительны и менее всего желают попасть в наши сети, и только дураки и угрюмые лицом типы нашего общества, испытывающие затруднение в нормальном применении своим деньгам, обращаются к нам, наивно полагая, что это им обойдётся дешевле и интересней, чем брак с приличной девушкой. Впрочем, следует иметь в виду, что единственный интерес, ради которого к нам приходят эти спаниели и обезьяны с толстой мошной денег, это уверенность в том, что их примут с распростёртыми руками, как самых любезных кавалеров мира. Вот такая вот огромная привлекательность у этого вида человекообразных. Их преимущество над другими– это огромное количество гиней, которое на время даёт им возможность демонстрировать их преимущество над другими. Вот и в этом случае гинеи временно превратили эту утку в человека, что позволило ему получить от меня сомнительный комплимент о том, что Бледно-зелёный селадон прекрасно сочетается с цветом моих глаз. Англичанин обратил моё внимание на то, что он ведёт довольно странный образ жизни, и мне придётся привыкнуть к нему. Странность заключалась в том, что в дальнейшем три четверти времени, проведённого вместе с ним, мне пришлось проводить в поглощении только что зажаренных бифштексов, каре ягнёнка, жаренного телёнка, плавающего в масляном соусе, с зелёными листами капусты, такими, что подаются только птице с птичьего двора. Частенько приходилось есть (это было его излюбленное блюдо) кусок свинины с яблочным вареньем. У него не было абсолютно никакого вкуса к хорошему вину. Бургундское, равно как и другие лучшие вина Франции, ранили его сердце. Ему требовалась лишь гремучая смесь крепких вин, обзываемая пуншем, подходящая лишь для дубовых глоток английских моряков, да вонючая трубка. Уверена, что настоящий англичанин мог бы с удовольствием поужинать и без этой отравы. Наконец, когда мой денежный мешок напивался своей алкогольной смесью из лимона, водки и сахара, и пресыщался, как хряк, своей свининой, он, наконец, засыпал, забыв свои ноги на столе с объедками своего пиршества. У меня не была никакого желания изобличать это подобие человека, набившее брюхо и охмелевшее, в его скотском поведении, поскольку в нём я нашла значительное преимущество для себя. Хотя мой туз был отнюдь не щедр, я легко вытягивала из него все, что хотела. Я не имею в виду, что для этого мне приходилось обчищать карманы моих соотечественников, поднимать тосты в честь короля Георга и посылать ко всем чертям Папу Римского и всех претендентов на его трон.