Аки быстро шагает рядом с Дэнни и Син-Син, переводя взгляд с одного задумчивого лица на другое.
– Вы как, в порядке? – спрашивает он.
– Теперь уже и не знаю, – отвечает Дэнни. – А как ты… сестренка?
Син-Син выжимает из себя полуулыбку:
– Да вот и я не знаю. Рехнуться можно. Брат!
– Я могу вам помочь, – начинает Аки. – Правда, Дэнни, могу помочь с шифровками. Я не шучу…
Но договорить он уже не успевает.
Бейсбольная бита с глухим стуком опускается ему на голову, по парку раскатывается эхо. Сокрушительный удар валит клоуна на спину. На лице у него алеет кровь.
В то же мгновение пара сильных рук обхватывает шею Дэнни, зажимает ему рот. Очень сильных.
– Пора в кроватку, – выпевает голос у него над ухом. Что-то мягкое прижимается к губам, душит, лезет в горло и нос, затуманивает разум, уносит прочь мысли и чувства…
…последнее, что он видит, – как Син-Син отчаянно борется с напавшими на нее двумя мужчинами, лица которых скрыты капюшонами. Девочка парирует, закрывается от ударов, но они валят ее на землю.
– Сладких снов, – шепчет ему на ухо женский голос. – Спи крепко – для Ла Ло-о-о-о-оки.
И он падает.
Падает в бездну, в вихрь света и звука. Уносится по спирали все ниже, не осознавая ничего, кроме падения.
8. Почему Роза была права
Это не сон: нечто более глубокое, долгое, тревожное. Беспокойное, полное тряски и колыханий, от которых из глубины желудка поднимается тошнота, и он борется за каждый вздох, силится сбросить груз с груди, унять тупую боль в голове.
Его накрепко сжимают тиски чего-то неизведанного, больше всего похожего на мертвенные объятия ночного кошмара, когда ты завис между сном и явью, непослушные мускулы словно парализованы, а жуткий страх тяжким грузом давит на грудь и плечи.
Смерть, близится смерть. Скелет всадника на коне.
Дыши! – велит себе Дэнни. Дыши и жди, пока кошмар утихнет, как оно всегда и бывает, пока нависшая над кроватью зловещая фигура не окажется просто-напросто твоей собственной курткой, повешенной на дверце гардероба, пока черная ведьма или сероглазый инопланетянин не исчезнут, содрогаясь и уменьшаясь в размере.
Каждый вздох дается с трудом – сдавленность, оцепенение не проходят. Невозможно даже пошевелиться.
Интересно, глаза у меня открыты или нет? Вроде бы я их открываю, но все равно ничего не вижу. Или там маячит проблеск света? До чего же хочется пить! В горле пересохло, как будто у меня уже много дней капли во рту не было.
Кровь тяжко приливает к голове, звенит в ушах.
Ноги не слушаются.
Он снова пробует пошевелиться.
Что, во имя дьявола, вообще происходит?!