Никто, правда, не сказал, что любой роман русской классической традиции, да что там роман, любую повесть можно назвать «Бесы» без разрыва со смыслом повествования и авторской позицией. Всё и все о бесах писали.
Проведите мысленный эксперимент. «Тарас Бес». «Мертвые бесы». «Отцы и бесы». Что ещё? «Что делать, бесы?». «Кто виноват? Бесы!». «Господа бесы». «Бесы-игроки». «Женитьба бесов».
Один Лев Николаевич Толстой глыбой противоречит бесовщине смыслов. Просто и постно стоит он против течения. Как ни крути.
Утром всем семейством гадали на лёгкий фарт по «Толкованию сновидений» безвременно ушедшего от нас доктора Фрейда.
Наследнику выпало: «Лишившись близкого человека, Делаж сам по опыту знал, что обычно человеку снится не то, что непрерывно занимало его днем».
Я прихлебнул из кружечки и осмотрел собравшихся из-под нависших бровей.
Племяннице Катерине попалось: «Одна очень неглупая интеллигентная молодая дама, относящаяся к типу сдержанных людей, – нечто вроде «тихого омута» – рассказывает: «Мне снится, что я прихожу на базар слишком поздно и ничего не могу достать ни у мясника, ни у женщины, торгующей овощами». Конечно, это невинное сновидение, но таким сновидение не бывает. Я предлагаю ей рассказать мне это сновидение более подробно».
– Толковая книжка! – заключил я, выхлопывая себе в ладонь сухофрукты компотные. – Знал жизнь человек. Тут ведь как? Тут или к тебе, и тогда изнеможение, или от тебя, тогда обида. Впишите эти строки сразу в предисловие.
Попробовал гаднуть на Фрейде и я. Палец ткнул в латинский эпиграф немецкого издания: «Flectere si nequeo superios, Acheronia movebo».
– Вот как, – промолвили все, дружно скучиваясь в углу, – вот вам, папаша, удаётся найти такое, что сразу ведь понятно, чем закончится. Редкое какое у нас везение… Не каждая семья так…
– Избежать пояснений мне будет трудно, – ответствовал я, хлопая ладонью по клеенке. – Слова больно красивые. «Вышних коль мне не склонить, Ахерон растревожу». Как вам перевод? По-моему, очень тематический… – Вставил монокль.
– Но как нам понять сие? – пискнула из толпы чья-то робкая душа.
– Слова эти принадлежат Юноне, которую расстроила чёрствость Энея по отношению к Дидоне. Эней не удосужился жениться на семитской красавице Дидоне, которая обманом отхватила себе у наивных местных Карфаген. А Юнона попросила у Юпитера похлопотать за молодую демократическую Дидону. Юпитер отказал. Тогда вот Юнона и пообещала сразу к Ахерону бежать и из-за Ахерона тащить на себе фурию Аллекто. Заткните уши Ванечке. Аллекто – это была, как говорят теперь в детском саду, бисексуальный монстр, такая страховидла жуткая со всеми признаками и отличиями сразу! Плюс на голове змеи, но это там у многих было. Так, для красоты змеи, числилась-то девочкой. Поэтому, повязав змей бантиками, ринулась фурия Аллекто достигать своих кошмарных целей. Главной целью был розжиг сексуальных страстей среди спутников Энея. Чтоб они… рано уши отпустили у Ванечки… друг друга просто заестествовали по дороге, уводящей коварного Энея прочь от покинутой еврейской Дидоны. Каково?! А?! Прекрасно! Это находка! Это сюжет! Бомба бисексуализма, взорвавшаяся на лодке в Средиземном море – это, я вам доложу… Это быль! И мудрость! И даже план поездки!!!