– Марк, так что ты сделал, переживая мою смерть?
– Кайра, я столько всего… – он будто набирается смелости. – Сначала меня охватило отчаяние, я даже осмелился показаться Надежде и Вилу, чтобы попросить…
Снова пауза, но я не собираюсь перебивать его. Я внимательно слушаю. Хочу услышать все. Мне нужно терпение. Но он слишком долго молчит. Все же придется подтолкнуть:
– Марк, что ты попросил?
– Я просил твое тело.
– Тело? – не сдержалась я.
Что он хотел с ним сделать?! Боже! Только не это! Мои догадки словно молот по голове в ту же секунду обрушили бурю эмоций – удивление, испуг, паника, отрицание! Я невольно поднимаюсь с дивана и отхожу к стойке, только оттуда я озвучиваю:
– Неужели из-за твоих экспериментов я здесь?! – от ужаса мне кажется, что мои глазные яблоки способны выскользнуть из орбит, а бокал вот-вот рухнет на пол.
– Нет-нет! Я ничего не сделал! Клянусь! – подскочил ко мне Марк и схватил за плечи.
– Господи, Марк, – выдохнула я. – Пусть хоть мое существование останется природе. Хотя… тут ты тоже… – Нет, не предъявляй претензий, сейчас не время. – Ладно, оставим это в прошлом. Так значит, Вил не отдал меня.
– Нет, – облокотился о стойку Марк. – Более того, я отхватил заслуженные побои. Надежда тоже злилась на меня. Я это заслужил, я знаю, – он сразу оправдал свои слова укора в адрес моей бабушки. – Она попыталась остановить Вила, только когда подумала, что я мертв. А я просто не сопротивлялся.
– Хорошо. …Хорошо, что ты не сопротивлялся, – уточнила я.
– Я бы не причинил им вреда, я и без того принес им страдания …они потеряли тебя… из-за меня. Как и я сам лишился самой важной для меня жизни, по собственной вине.
«Самой важной жизни?» Как это понимать? Он любил меня? Впрочем, мои чувства к нему не менее странны.
– Знаешь, до этого момента я не была уверена, что ты сожалеешь, эти слова очень важны для меня. А что ты хотел сделать с моим телом?
– Не знаю. …Попытаться оживить тебя. …Не знаю, Кайра. Что-нибудь, чтобы исправить ошибку. Я так надеялся, что Лене удастся тебя убедить…
– Убить Майю?
– Поверь, я знаю, как это звучит. Но то, что сделал Крупельников, я не знал, как исправить другим способом. Хоть он и действовал не по моим указаниям, это ни на секунду не оправдывает меня, – снова его голос и глаза полны чувства вины.
– Верно, – не стала скрывать свои мысли и жалеть его я, и тут же задала еще вопрос: – Кстати, о нем. А что же он конкретно сделал? Я только понимаю, что я, Веста и многие другие «подопытные», как Крупельников и Лена нас называли, подверглись одному и тому же эксперименту. Но что они именно сделали?