Дом коменданта стоял на отшибе, и кроме самого подполковника там присутствовал только писарь. Зодич заговорил по-французски и объяснил истинную цель своего приезда. Подполковник, седобровый и тщедушный старик, очевидно, выходец из низшего класса, сурово возразил:
– Объяснитесь, мусью, коли можете, по-русски.
– Тогда прикажите нас оставить наедине, – попросил Александр, подчеркнуто чисто произнося каждое слово.
Узнав, что перед ним никакой не француз, а посыльный самой матушки-государыни, комендант смягчился, приветливо сказал, что зело возрадован приездом столь высокого гостя и готов всячески помочь. Зодич, во-первых, предупредил, чтобы тайна его миссии была строжайшим образом соблюдена, во-вторых, ему нужен ордер на свободное передвижение по Сечи и, наконец, попросил взаймы пятнадцать рублей, задолженных лоцману и греку Дионису. Старый служака, покряхтев, отпер конторку и, потребовав написать расписку, вручил конфиденту деньги. Зодич тотчас вышел на крыльцо и передал их Василю, на прощанье обнявшись с бесстрашным лоцманом.
В сопровождении коменданта Александр посетил дом, где жили офицеры, и познакомился с ними, а затем оглядел военный городок, размещенный здесь же, под боком у запорожцев, сорок лет назад киевским губернатором Леонтьевым. Как и полагалось защитному укреплению, были здесь и артиллерийские склады, и казарма, и солдатская гауптвахта. А снаружи ретраншемент был обнесен дополнительным валом, за которым с северной, наиболее уязвимой стороны, вырыли окопы, волчьи ямы и ложементы, на случай нападения неприятеля.
Поместили Зодича на одной квартире с капитаном Карлом Зейером. Серьезный, образцовый вояка из пруссаков, Карл не очень дружелюбно встретил француза как соотечественника тех, с кем так часто приходилось воевать его народу. Но уважительность мсье Вердена, проявленная к немецкому языку, на котором они общались, тронула каменное сердце Зейера. И он вызвался проводить Клода к кошевому атаману Калнышевскому, с которым также намеревался встретиться по какому-то делу.
Внутренний Кош был не только местом, где в тридцати восьми куренях обитали козаки, но и средоточием войсковых учреждений и святых храмов. Главный из них, Покровский, стоял на краю площади, открытой во все стороны, вплоть до ограждающего Кош вала, вдоль которого и тянулись курени.
Зодич с капитаном, пройдя сквозь широкие ворота, очутились на базаре, запруженном телегами и всевозможным людом. Тут же ютились лавки и шинки. Зимовчане, хлебопашцы с зимовников, торговали мукой и овощами: морковью, луком, репой. Посполитые люди, беженцы из польских земель, жившие в ближних поселениях, привезли битых гусей, уток, в жбанах – степной мед. Татары, в своих зеленых бешметах и чалмах, гортанно зазывали покупателей к вязанкам вяленой рыбы и сушеных фруктов. Тут же их виночерпии разливали из бочек крымское красное вино, издающее мускатный дух. Однако базарный люд в основном состоял из слоняющихся от безделья козаков. Высокие и коренастые, худые и брюхатые, седые и чернобровые, – все они носили одну запорожскую одежду, выделявшую их среди любой толпы. На плечах – каптаны из синего оксамита, дорогого бархата, расшитого золотыми узорами. А отвороты на рукавах – красные, пояса из кружевных татарских шалей и персидского шелка тоже красные, с посеребренными концами. Шаровары, у кого какие, – суконные, нанковые или кожаные, однако непременно под цвет каптана – цвета днепровской волны в ясный день! А на головах – высокие смушковые шапки, с дном разных цветов, в зависимости от того, к какому куреню козак принадлежал. Зодич с интересом разглядывал «лыцарей», – не идущих, а, казалось, парусящих над землей в своих широченных штанах, щегольски спадающих на красные сафьяновые чоботы!