Конечно, не все летучие мыши из замковых чердаков угодили в ту ночь в совиные когти. Некоторым удалось спастись — тем, которые сообразили, а главное, успели удрать. Но, так или иначе, а к тому времени, когда обессиленная Равенна упала в изнеможении на булыжники площади, воздух над Веллесдорфом был уже снова чист. Никто не хлопал кожистыми крыльями, не пищал, и впиться когтями-зубами в лицо какому-нибудь человеку не пытался.
И защитники деревни снова взялись за топоры, грабли или просто подхватили с земли то, что могло бы сойти за оружие — увесистый камень, например, или палку какую, потолще. Да разом накинулись на успевших прорваться через вал мертвяков. Их, слепо разбредающихся между домами и заборами, атаковали по одному целыми группами. Накидывались втроем-вчетвером, забивали до полной неподвижности. После чего бросались на поиски нового противника.
Некоторые из крестьян (и Освальд с ними) вернулись на вал. И не давали теперь перебираться через него новым когортам умертвий. Натиск последних, кстати, заметно ослабевал. Сколь бы ни было велико их количество изначально, даже оно оказалось ограниченным.
Но, видимо, сила, ночь за ночью пробуждавшая мертвяков и заставлявшая их атаковать Веллесдорф, на сей раз сдаваться не собиралась. А может, напротив, последний ее удар был как раз признанием собственного поражения. Но прежде чем отступить, кто-то или что-то, враждебное всему живому, захотело как можно громче хлопнуть дверью.
Что-то ударило из-под земли… или сквозь землю. Что-то пропитало ее не только вокруг замка, но и дотянуло свои невидимые, но исполинские и мерзостные щупальца до самой деревни. И даже дальше, до лугов, полей и леса.
Даже обессиленная, готовая впасть в забытье, Равенна ощутила, как страдает под ней земля. Как засыхает трава, и гибнут деревья в почве, пропитанной ядом. А звери и птицы желают лишь одного — убраться отсюда подальше и побыстрее. Страх и подспудное чувство отвращения разом проснулось в них, когда Скверна стала растекаться вокруг замка.
Людям, в отличие от животных, бежать было некуда. И изнемогшей, лежащей в обмороке Равенне в некотором смысле повезло. Последние аккорды дьявольской мелодии, прозвучавшей в эту ночь во владениях рода Веллесхайм, она пережила легче остальных.
Устоял и сэр Андерс. Сразу же зашептал молитву, как только в голове его трупными червями закопошились искушающие и греховные мысли; желания противные самому понятию чести. Молитва заставила их отступить. И рыцарь не прекращал молиться даже когда заметил, что неладное происходит… в том числе с капитаном Римасом.