Оно стояло у меня на чердаке, яркое и блестящее, состоящее из сплошных углов и колен, урчащее и всегда готовое к дальним странствиям. Если бы я сказал ему «поехали!», оно тут же рвануло бы с места. Мне не нужно было выбирать направление, Машина сама бы его выбрала, заглянув мне в душу.
Тогда бы она встала на дыбы и галопом помчалась во все стороны – один Бог знает куда. Но, когда доберемся, и мы узнаем.
Итак, все началось вот с чего. На моем темном чердаке дремлет в засаде, затаив дыхание и тихо жужжа своими паутинками-нервами, странное сооружение с парой сидений для туристов.
Почему я решил собрать Машину на чердаке?
В конце концов, она должна была не столько летать, сколько нырять в глубины Времени.
Итак, Машина. Чердак. Ожидание. Чего?
Санта-Барбара. Маленький книжный магазин. Я раздаю автографы поклонникам, и тут – взрыв. Страшная сила швыряет меня к стене… Когда я открыл глаза и огляделся, я увидел в дверях старого-престарого человека, не решавшегося переступить через порог. Невероятно сморщенный. Лихорадочный блеск в глазах. На дрожащих губах – слюна. Он трясся так, словно его только что поразила молния.
Я продолжал подписывать книги до той поры, пока мне в голову не пришла совершенно нелепая мысль. Я вновь посмотрел на дверь.
Старый-престарый человек по-прежнему подобно чучелу стоял в дверном проеме и смотрел в мою сторону.
Я обмер. Я почувствовал, как похолодели моя шея и руки. Ручка выпала из моих пальцев, когда он, хихикая, ощупью двинулся вперед.
– Неужто ты меня забыл? – спросил он со смехом.
Я обследовал взглядом свисающие на щеки длинные пряди седых волос, поросший белой щетиной подбородок, выцветшую рубашку, замусоленные джинсы, сандалеты на босу ногу и вновь перевел взгляд на его горящие безумием глаза.
– Так помнишь или нет?
– По-моему…
– Я – Саймон Гросс! – воскликнул он.
– Кто?!
– Гросс! – проблеял он. – Саймон Гросс!
– Сукин ты сын! – взъярился я.
Мой стул упал. Стоявшие вкруг меня люди отпрянули в разные стороны. Старый-престарый человек, закрыв глаза, отшатнулся, как от удара.
– Мерзавец! – На мои глаза навернулись слезы. – Саймон Гросс, говоришь? Что же ты сделал со своей жизнью?
Он поднял заскорузлые дрожащие руки открытыми ладонями наружу, как бы защищаясь от моего крика.
– Господи, – пробормотал я. – Твоя жизнь… Что ты с ней сделал?
Я услышал оглушительные раскаты грома, и память вернула меня на сорок лет назад. В ту пору мне было тридцать три года и я только-только начинал свою карьеру.
Передо мной стоял девятнадцатилетний красавец Саймон Гросс с ясными невинными глазами, любезными манерами и пачкой рукописей под мышкой.