Я был озадачен. «Почему я это сделаю? Допустим, я встречу кого-то. И что? Какое это будет иметь отношение ко мне? Я люблю тебя! Почему это должно измениться?»
По мере нашего разговора, я впервые начал понимать, что Целести не хочет немоногамных отношений. Она никогда не требовала от меня моногамии, потому что знала, что это нечто, чего я не хочу и не понимаю. Но она её хотела. Для неё немоногамия была ценой наших отношений, нежеланное соглашение на которое ей пришлось пойти для того, чтоб сохранить меня.
Она наслаждалась сексом с Джейком, разумеется. «Это не считается», — сказала она, когда я заговорил об этом. «Я его не люблю. Что произойдёт, если ты встретишь кого-то, кого полюбишь?»
Я боролся с этой мыслью. Если я влюблюсь, будет ли это важно? Я так не думал. Но я также не думал, что могу ожидать от Целести того, что она позволит мне быть немоногамным. Если она каким-то чудом позволила иметь других любовниц, как это было с Лизой, это была привилегия, которой я не имел права ожидать. Я чувствовал, что даже разговор о возможности других любовниц явно выходит за границы.
«Как насчёт такого», — предложила Целести. «Ты можешь заниматься сексом с другими, но не влюбляться в них. Годится?»
Я ответил: «Годится». Это звучало совершенно разумно. Кроме того, если бы я сказал «нет» и она порвала со мной, где бы я ещё мог когда-нибудь найти женщину, настолько же щедрую и всепрощающую? Это казалось настолько невозможным, что было даже смешным. Я считал, что Целести это мой выигрыш в лотерее отношений. Она готова позволить мне иметь другую любовницу, а не прогоняет меня в тот же миг. Многие ли поступили бы так? Я думал о том, что я должен чертовски хорошо запомнить это.
Но, тем не менее, Целести меня не понимала. Это было вполне ясно.
Но мне это было привычно.
Я вырос в крохотном городишке, называющемся Венанго, стоящем на широких и плоских равнинах Небраски, близ границы с Колорадо. Мой отец был учителем в местной школе, в которой все классы с первого по последний обучались вместе в одном двухэтажном здании, построенном в 1920-х годах из красного кирпича. В моём классе было восемь детей и это был самый большой класс десятилетия. (В классе, который был годом старше моего, было всего двое.)
Венанго когда-то был фермерским городком, а теперь это умирающий фермерский городок. Мои одноклассники смотрели футбол, играли в футбол и разговаривали о футболе. Конечно, за исключением тех моментов, когда они говорили о сельском хозяйстве и, в частности, о животноводстве, которое, по-видимому требовало странно называющихся и довольно пугающих процедур, требующих огромных резиновых перчаток, закрывающих всю руку до плеча. Большинство обитателей Венанго жили тут с давних пор. Один мальчик в нашем классе всё ещё считался чужаком, из-за того, что его семья жила в Венанго всего два поколения.