Она набросилась на учёбу с яростью, приводящей меня во благоговение. Она никогда не отвлекалась от учёбы, ни на выходных, ни на каникулах. Куда бы мы ни пошли, на её коленях оказывалась книга: учебник по математическому анализу или органической химии. Её расписание — полная учебная загрузка плюс шестьдесят часов домашней работы каждую неделю, оставляло мало места для всего остального.
Она обнаружила в себе неожиданную любовь к чистой математике. Иногда она делала домашнее задание по математике на моём теле, выписывая тонким маркером уравнения по всей его поверхности, в то время как я лежал обнажённым на кровати. Как-то раз мы пошли на секс-вечеринку сразу после того, как она закончила свою домашнюю работу и каждый дюйм моего тела, за исключением головы и подошв был покрыт вычислениями. Всю ночь люди подходили к нам с вопросами.
В январе 2004-го мы с Амбер снова отправились в ежегодное паломничество в Сан-Франциско на MacWorld. Когда Целести везла нас в аэропорт, она выглядела взволнованной и печальной. Она сказала, что впервые осознала, что стены и заборы, всегда ограждавшие мои прочие отношения были несправедливы. Она признала, что причиняла боль Амбер, но не знала как исправить всё то, что произошло между ними.
Я хотел быть этичным человеком. Я хотел, чтоб мои отношения как с Целести, так и с Амбер развивались правильно. Я пытался прийти к этичному способу поддержания множественных любовных отношений и я не справился. Идея того, что один человек должен быть важнее всех не сработала, а больше у меня ничего не было. Когда я смотрел на других людей, ищущих в том же направлении, у меня не создавалось впечатления, что они пришли к чему-нибудь лучшему. Куда бы я ни посмотрел, я видел лишь страх и недоверие. Я хотел начертить новый курс, который позволил бы мне сочувственно относиться ко всем моими любимым, но при этом дать Целести возможность чувствовать себя спокойно и уверенно. Проблема была в том, что я не имел ни малейшего представления, как бы это можно было бы сделать.
Несмотря на все отношения, которые были у неё с другими людьми за то время, когда мы были вместе, Целести по-прежнему считала себя моногамной. Даже во время отношений с Беном, самых эмоционально близких за исключением наших её отношений, она говорила, что на самом деле это не полиамория, так как она его не любит. Так как теоретически лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих, мы с Целести обратились за ответами к более широкому полиаморному сообществу.
Мы присоединились к списку рассылки, предназначенному специально для людей в смешанных моногамно/полиамурных отношениях. Мы надеялись найти кого-нибудь, кто справился с проблемами, возникающими в отношениях включающих как моногамных, так и полиаморных людей, но оказалось, что какого-нибудь волшебного решения не имеется. Целести начала вести блог о наших отношениях, надеясь найти кого-нибудь, находящегося в сходной ситуации и нашедшего решения.