– Они не верят, что такое возможно, – сказала Настя. – Беатрис подозревает, что это делается с помощью какого-то точного прибора. Она не знает, как это делается, но уверена, что ее обманывают. Если вы утверждаете, что здесь нет обмана, она хочет увидеть своими глазами, как работает художник.
– Настя, если вы можете представить, как Анатолий Петрович стоит перед Беатрис со спущенными штанами, то я не могу, – сказал Богема. – Это исключено, мастер не допустит такого унижения.
– Пусть тогда Габриэль посмотрит. Мужику-то мужика чего стесняться?
– Нет. Не всё так просто, как кажется. Творческий процесс требует огромной концентрации внимания. А если выразиться еще проще: Анатолию Петровичу надо очень сосредоточиться, чтобы у него получилось произведение искусства. – Богема лихорадочно соображал, какое решение принять, уж больно напористые оказались итальянцы. – Ладно, мы сделаем так. Я постараюсь уговорить Анатолия Петровича, чтобы мы засняли сам процесс и вам показали. Даже в суде видеодоказательство имеет силу.
Беатрис сощурила черные глаза в недоверчивом раздумье и неохотно согласилась.
Как только Костя увез гостей, Витя позвал Сидорова. Вместе они убрали из короба заменитель снега, аккуратно совковой лопатой сложив сахар обратно в мешок, распечатали новый десятикилограммовый мешок, заполнили короб, разровняли. Богема, попрыскав вокруг из баллончика освежителем воздуха, рассказал о сложившейся ситуации.
– Придется заснять процесс, – сказал он. – В будущем тоже пригодится: засомневается еще какой-нибудь Фома неверующий, а мы ему видеозапись под нос – на, мол, убедись. Ты не против, дядя Толя?
– Кто будет снимать?
– У меня есть штатив, поставим на него цифровик, включим режим видео. И тебя никто не будет отвлекать.
– Конечно, так лучше, чем чужая баба будет на меня глазеть, – сказал Сидоров. – А итальянскому мужику тем более не надо этого делать. Я ему не пидорас какой-нибудь.
Через три часа гости вновь вошли в мастерскую. Вернее, они не вошли, а ввалились. Видимо, обед удался на славу и угощали их от души, потому что Габриэль с усилием держался на ватных ногах, а Беатрис говорила не останавливаясь и громче обычного.
– Where is my master? – вопрошала она. – I have fallen in love with him. Where is he? I want to see him.
– Она хочет видеть художника, – перевела Настя, которая в отличие от итальянцев была трезва и несколько смущена. – Беатрис в него влюбилась.
Возмущенный Габриэль молча полез душить супругу, но Беатрис легко его оттолкнула.
– Где видеозапись? Вы обещали мне её показать, – перевела Настя её вопрос Богеме.