Богема тут же набрал Бестужева, но тот не отвечал. Длинные гудки бесили. Богема сбросил ему sms: «Николай Иванович, вы нас обманули? Почему полиция арестовала Анатолия Петровича? У нас срывается важная международная встреча». Бестужев молчал. Богема провел ночь, как на иголках. Наутро, спозаранку, отбросив церемонии, он вновь начал набирать, и опять без толку. Дождался восьми часов, когда чиновник обязан быть на рабочем месте, и позвонил на городской телефон. Бестужев взял трубку. Мобильник он забыл на даче, сейчас ему его должны привезти. На то, что Сидорова загребли а полицию, он отреагировал как-то слишком вяло, почти не удивился, и Богеме это показалось подозрительным.
– Будем разбираться, – сказал Бестужев. – Как только, так сразу отзвоню.
Богема поехал к Марусе домой. Они сидели в комнате оба понурые, как будто в сборах на похороны. Маруся плакала. Она рассказала в подробностях, как Сидорова забирали. Мужики, которые были вместе с участковым, удивили ее вежливостью: будьте добры, спасибо да пожалуйста. Они даже почему-то спросили, где можно посмотреть картины мужа. А вот Сидоров поразил ее своей наглостью: ухмылялся, смотрел на всех волком, ничего не боится, как дурак. Он вообще последнее время изменился. Богема, как мог, ее успокаивал.
Наконец позвонил Бестужев. Голос его был непривычно суров и надменен. Он назвал адрес, куда ровно через час Богема должен подъехать.
Богема залез в ДубльГИС, набрал название улицы, номер дома: да, по этому адресу находилось Управление. Но не внутренних дел. «Кажется, влипли, и очень основательно, по самое не хочу», – подумал он.
Подъехав к Управлению, он позвонил Бестужеву и, увидев через пару минут, как тот вышел из здания, пошел ему навстречу. Поручкались.
– Вот что, Виктор Алексеевич, я сейчас кое-что вам скажу, вы выслушаете, и прошу не задавать мне вопросов, – тихо сказал Бестужев, глядя в глаза Богеме жестко и пытливо. – Всё можно исправить, если вы с Анатолием Петровичем выполните обычную свою работу, но никаких ошибок, тем более никаких инцидентов не допускается, потому что это касается персоны, важность и значимость которой мало с кем сравнима. Понимаете? – Бестужев глазами показал на небо. – Уточняю: Кржижановский по сравнению с этой персоной – шошка-ерошка. Сегодня он есть, завтра от него пшик. Теперь понимаете?
– Вы меня пугаете, – сказал Богема, холодея и не веря догадке.
– Я не пугаю, но поберечься вам с Анатолием Петровичем надо бы. И советую оставить вашу иронию. Вы не представляете, в какую передрягу можете попасть.