Несколько гимназистов протиснулись мимо него по лестнице и как будто случайно заговорили о надвигающихся событиях.
«А этот крайне дерзкий парень из третьего класса реальной школы, ты знаешь, что они сделают с ним?»
«Нет, хотя наверняка что-то из ряда вон…»
«А я знаю! Представь, они заготовили бочку дерьма… То-то будет потеха…»
Когда он пришёл в их комнату, Пьер лежал на кровати, пытаясь делать вид, что погружён в чтение «Одиссеи».
Эрик начал с того, что исследовал замок на двери. Замок открывался с обеих сторон поворотом овальной ручки. С внутренней стороны ручка находилась так близко к дверной коробке, что её не составляло труда заблокировать, засунув псалтырь между ней и коробкой. Теперь ее не удалось бы повернуть. Но винты, соединявшие всю конструкцию замка, находились с наружной стороны двери, и дверь не запиралась на ключ. Результаты исследования оказались неутешительными.
«Это не годится, — сказал Пьер, не поднимая глаз от книги. — Если у них будет отвёртка, они просто снимут замок снаружи. И тогда псалтырь не поможет, да и Библия тоже».
Сдавалось: совершенно правильное наблюдение.
«А если забить дверь гвоздями?» — вопросил Эрик.
«Тогда они её сломают, и тебе вдобавок придётся платить за новую дверь. Так уже пробовали».
Пьер спрятал лицо за книгу и всё ещё делал вид, что читает. Эрик прошёл и сел на свою кровать.
«Клади книгу, Пьер, нам надо поговорить об этом. Когда начинается сама Монашеская ночь? Когда они приходят и в каком количестве?»
Пьер медленно положил книгу на покрывало постели. У него появился странный блеск в глазах, как будто собирался заплакать.
«Начинается после отбоя, в полдесятого. Они могут прийти когда угодно до четырех часов утра. Это весь совет одновременно, двенадцать человек. У тебя нет ни одного шанса».
«Согласен, выглядит мрачно. Что, по-твоему, они сделают?»
«Я и думать об этом не хочу».
«Понятно, и все же, как ты считаешь?»
«Весь день об этом чего только не болтали. Ты боишься?»
«Да».
«Ты даже признал, что боишься. Я никогда бы в это не поверил».
«Ах, Пьер, человек всегда боится перед боем. Более или менее, но почти всегда».
«Понятно, а с тобой случалось что-нибудь такое? Я имею в виду бой, который ты обречён проиграть».
«Да, с папашей, ты знаешь. Но ведь здесь совсем другое дело. И все же мы должны придумать что-то, у нас впереди два часа. Что они обычно делают с намеченной жертвой?»
«Обычно приходят и окружают. А потом ждут. Я знаю, что кое-кто даже спал до самого их появления. И я в том числе. Это когда был новичком».
«Что, и тебя умиротворяли?»