Они работали, задвинув занавески, на случай, если кто-то, спрятавшись в темноте под дождём, шпионил за их приготовлениями.
С помощью плоскогубцев они закрепили немного одежды вокруг обувных колодок, так что комод в конце концов утвердился как вкопанный и чтобы обувные колодки не поцарапали стену, если их импровизированную баррикаду подвергнут атаке (все повреждения во время Монашеской ночи, согласно традиции, оплачивали жертвы). Эрик выдвинул вперёд кресло, поставил рядом с ним клюшку и бросил на кресло подушку. Приготовления на этом закончились. Время приближалось к половине десятого, далее начиналась Монашеская ночь. Эрик сделал шаг назад и окинул взглядом проделанную работу.
«Ага, — сказал он, — сейчас у них есть проход чуть больше квадратного метра, чтобы протиснуться внутрь. Это напоминает греческую битву, ты знаешь, когда врагу требовалось преодолеть перевал, но настолько узкий, что его могли защищать всего несколько человек».
«Да, но их не исключили бы из школы, нанеси они урон противнику».
«Верно. Да ведь наш враг не знает, как я отношусь к исключению».
Пьер не ответил. Он открыл свою книгу в месте, где у него лежала закладка, и прочитал вслух.
«Он, рассекши обоих на части, поужинал ими, всё без остатка сожрал, как лев, горами вскормленный, мясо, и внутренность всю, и мозгами богатые кости».
«Ты знаешь, что это?»
«Я же видел, какую книгу ты читаешь, сам читал её под арестом в прошлые выходные. Это у великана Полифема. Когда Одиссей и его люди накалили бревно и воткнули его в единственный глаз циклопа».
«Мы заперты, почти как в пещере».
«И узкий выход из пещеры сторожит Полифем, ты это имеешь в виду?»
«Да, примерно. Полифем, собственно, является символом зла».
«Глупый и опасный, стало быть? „Никто“ выколол мой глаз! А потом другие циклопы пришли на помощь, но было слишком поздно».
«Ночью они заявятся все вместе. Как стая гиен — трусливые и в темноте. Но зубами способны перегрызть берцовую кость лошади, как тонкую веточку».
«Пришло время выключать свет. Впереди десять часов Монашеской ночи».
«С таким же успехом мы можем оставить свет включённым. Я имею в виду, что это не играет никакой роли, потому что комендант всё равно никогда не сунется проводить проверку в Монашескую ночь».
«Нет, мы должны выключить свет. Это наш шанс».
Эрик пошёл и повернул выключатель. Потом с клюшкой на коленях сел в кресло перед комодом.
Они долго молчали. Звуки в других комнатах постепенно замерли, и в конце концов наступила такая тишина, что слышались только дождь и ветер за окном.
Темнота стала совершенно чёрной, и время улиткой ползло вперёд.