«С этим покончено, — сказал председатель. — Теперь на очереди неповиновение. Я прошу вице-префекта доложить суть дела».
Вице-префект заметил «в качестве вступления», что данный случай представляется необычайно трудным. Ибо речь идет, по крайней мере, о двенадцати зафиксированных эпизодах неподчинения четырёхклассникам. И есть основание предположить, что в действительности прегрешений значительно больше, поскольку многие сочли «неперспективным» писать заявления.
Потом он скороговоркой зачитал доносы, поступившие в письменном виде. А далее пришла очередь председателя.
«Есть ли у обвиняемого что-нибудь заявить по данному вопросу?»
«Ничего особенного. Как я уже объяснил, мне наплевать на приказы четёрыхклассников, и я не подчинюсь также и вашим приказам, если они не подпадают под соответствующие параграфы. То есть буду отвечать только на те обвинения, которые имеются здесь, и хочу, чтобы Совет занял именно такую позицию».
«Есть ли у Совета необходимость провести по этому случаю особое обсуждение?» — поинтересовался председатель.
Эрика на время удалили. Когда через пять минут его вызвали снова, он узнал, что Совет принял его возражение как полностью правильное. Рассмотрению подлежали только зафиксированные эпизоды.
«Но это не означает, — продолжил председатель, — что дело становится менее серьёзным. У нас для оценки есть 12 случаев. Ты уже слышал доклад обвинения. Может быть, ты готов представить нам свою позицию в общем по всем фактам, или хочешь, чтобы мы разбирались с каждым из них по порядку?»
«Ничто не мешает разобраться со всем дерьмом скопом».
Председатель сделал вид, что не заметил недопустимого слова.
«Итак, — продолжил председатель, — можем мы узнать твою позицию?»
«Обвинения справедливы. Я уже объяснил, что не буду подчиняться никакому четырёхкласснику. И это означает, что любой такой рапорт может соответствовать действительности. Я даже не знаю имён всех заявителей, но признаю ситуации, о которых идёт речь. Хорошо, я виновен. Давайте свой приговор».
«Совет готов вынести решение по данному пункту?» — поинтересовался председатель и получил молчаливые кивки в ответ.
«Итак, совет приговаривает тебя к аресту на двенадцать суббот-воскресений за отказ подчиниться приказам четырёхклассников».
Эрик мысленно повторил соответствующий параграф: «…младшие ученики должны беспрекословно выполнять указания членов совета и учеников четвёртого класса гимназии…»
Пока ещё существовала лазейка для сомнений в правомочности принятого решения. Ведь целью «указаний», если сослаться на первую часть того же параграфа, вроде бы являлось «приличное поведение», и ни о каких поручениях не шло речи. Но, с другой стороны, уже в первой части говорилось, что касается «соответствия со школьными принципами дружеского воспитания», и здесь годилось любое толкование. Кроме того, второй абзац того же параграфа окончательно ставил точки над I: