«Тогда вы, значит, осудите меня за незаконное курение ещё три раза, будет или не будет пахнуть Вадемекумом. Этим вы угрожаете? Сидите и играйте в свой суд, но подумайте немного о параграфе девять тоже: „Совет при этом должен действовать беспристрастно при оценке доказательств и позволить каждому, кто отвечает перед советом, полностью изложить свою точку зрения“. И так далее. Может, вам раздобыть белые парики, чтобы спектакль получился более впечатляющим?»
«Если перестанешь курить, тебе нечего опасаться, будь уверен. Но если не прекратишь, то попадёшься и в пятый раз. В этом также можешь не сомневаться».
«Конечно. Вот уж повезёт тому из вас, кто сделает это, когда больше уже не будет играть никакой роли, что я сотворю с вами. Тогда посмотрим, насколько справедлив этот мир, как думаете? Я имею в виду в пересчёте на передние зубы или что-то в этом роде».
Председатель Бернард сжал кулаки на столе перед собой и несколько секунд таращился вниз с кафедры, прежде чем смог взять себя в руки для ответа.
«Если ты угрожаешь совету прямо во время заседания, то, вероятно, полностью выжил из ума…»
«И тогда вы ведь не можете судить меня. Нельзя судить сумасшедшего, у вас же нет сумасшедшего дома в перечне наказаний. А разве вы не угрожали ловить меня за преступление, которое я не совершаю, вплоть до исключения».
«Нет, никто не угрожал тебе, но ты…»
«В таком случае я тоже не угрожал вам, с этим всё ясно».
«Совет проведёт особое обсуждение!»
В коридоре Эрик рассказал о последнем обмене репликами другим ученикам реальной школы, обвиняемым в разных проступках. Это вызвало смех и восторг среди части подсудимых, и их реакцию скорей всего услышали в комнате, где заседал суд. Что и требовалось, совет стоило высмеять. Во время бурных рассуждений, возникших здесь же о том, какое решение суд вынесет на этот раз, Эрик пообещал, выслушав приговор, вызвать префекта и вице-префекта в квадрат. Он рассчитывал на новый приступ веселья среди своих товарищей по несчастью. Ведь смех являлся для них последним прибежищем.
Потом Эрика снова пригласили, и он получил арест ещё на пять парных выходных.
«Тогда у меня только два вопроса», — сказал он.
«Спрашивай, пожалуйста, это входит в твои права. Но больше никаких новых дерзостей».
«Прежде всего я хотел бы спросить: есть ли какой-то смысл вообще продолжать в том же духе? В мои планы входит учиться здесь только в течение двух лет, и, когда я выполню квоту по субботам-воскресеньям на весь срок в Щернсберге, это развлечение, наверное, закончится. Если я сейчас выругаюсь нецензурно несколько раз, вы, наверное, сможете набрать мне наказаний сразу на все два года?»