Елизавете не хотелось осквернить эту поэму казнью, пока в ее силах было спасти этого человека. До сих пор она никогда не предлагала (а он никогда не просил ее) защитить его от нападок и неприятностей, которые сыпались на него со всех сторон за то, что он католик, и настолько отравляли ему жизнь на родине, что он большею частью жил во Франции. Но смерть – это другое дело. Ей была неприятна мысль, что он кончит свою жизнь на эшафоте, и хотя она больше не мечтала о том, чтобы когда-либо опять встретиться с ним, все же она не желала его смерти. Этот любимый ею когда-то человек имел еще одно преимущество перед другими ее любовниками – он так и остался холостым навсегда. Уже одно это обстоятельство в ее глазах ставило его неизмеримо выше герцога Эссекского или Соуптгемптона, так как те оба женились. Тот факт, что уже смерть герцога потрясла ее до глубины души, заставил ее призадуматься, перед тем как обречь на смертную казнь другого своего любимца.
Жертва, принесенная ею в первом случае, настолько возвысила ее в глазах всего света, так как показала, что она умеет приносить себя в жертву государству, что она не хотела показаться слабее, чем раньше. Больше, чем когда-либо прежде, ей именно хотелось доказать всем, что свои личные чувства она не принимает во внимание и готова жертвовать для блага отечества самыми близкими друзьями. Тот факт, что она, королева, стоящая во главе великого народа, победительница Великой Армады, была когда-то так слаба, что ясно выказывала перед всеми свои чувства, заставил ее именно теперь, когда имя ее должно было навсегда перейти в историю, следить за собою как можно строже. Отказать санкционированное решение совета, имевшего глубокое политическое основание и никаких политических оправданий, значило бы перед всеми сознаться в своей слабости. Между тем она вовсе не хотела профанировать чувство, которое со временем сделалось для нее святым, и еще менее хотела, чтобы все узнали и об этой ее слабости. Поэтому ей оставался один выход – спасти его, но таким образом, чтобы никто не догадался, что этим спасением он обязан именно ей.
Для своего спокойствия как женщины она должна была сделать все, чтобы арест этот не состоялся. Но для спасения репутации королевы она должна была действовать тайно, чтобы никто не догадался об этом. Правая рука королевы не должна была знать, что делает левая рука женщины, которая была этой королевой. Чтобы отсрочить хоть на несколько часов арест несчастного, она приказала соблюсти все формальности и привести в порядок все бумаги, необходимые для этой цели.