– Мне кажется, моя дорогая, – сказал сэр Гарри (он получил этот титул при короле Иакове за то, что по собственной инициативе устроил облаву на разбойника Румнея, которого его слуга Боттль и убил в рукопашной схватке), – мне следует писать мемуары, как это делается обыкновенно во Франции.
Он сидел около окна, а рядом с ним – его жена, леди Анна.
– Но разве ты совершал какие-нибудь подвиги в дни своей юности, Гель? – спросила она. – Почему ты мне не рассказывал о них?
– Я лично подвигов не совершал, но мне хотелось бы описать, как судьба свела нас с тобой чудесным образом. Подумай только, ведь если бы ты тогда не удержала меня хитростью в этом самом доме, ты, наверное, стала бы потом рассказывать все подробно Роджеру Барнету, и он немедленно вернулся бы во Флитвуд, и сэр Валентин погиб бы непременно, так как он ведь выехал из своего дома только на десятый день моего отъезда оттуда. Если бы он не спасся, я бы не заслужил благодарности его жены, которая выразилась для меня в таком реальном виде, я не вернулся бы сюда владельцем этого имения как раз в то время, когда любимая мною девушка оказалась почти на улице по милости своего «достойного» брата. Если бы не поединок его с сэром Валентином и не моя странная встреча с королевой и ее поручение, я бы никогда не встретился с тобой, ведь только из-за моего сходства с сэром Валентином ты поехала тогда за мной.
Смерть Елизаветы сняла с него обет молчания, но только своей жене он открыл тайну о данном ему когда-то поручении.
– Да, только благодаря тому, что королева все еще была неравнодушна к сэру Валентину, и благодаря тому, что она не хотела выказывать свою слабость как женщина перед своими подданными, мы нашли друг друга, мой дорогой. Но, несмотря на это, я считаю, что со стороны королевы это была большая жестокость посылать почти на верную смерть молодого человека.
– Ну, милая Анна, бывают случаи, когда женщины, и даже не королевы, дают еще более опасные поручения своим верным вассалам. Я ведь взялся исполнить ее поручение, не требуя за это никакого вознаграждения. Но если я и действовал вполне бескорыстно, судьба все же наградила меня за это косвенным образом: от королевы я не получил никакой благодарности, но зато я обрел тебя, мое сокровище!
– Подожди, Гель, открой-ка окно и крикни Боттлю, чтобы он не заставлял бегать так быстро маленького Виля; твой старый слуга портит нам ребенка.
– Да, конечно, он балует его, но зато я уверен, что он любит его, как собственного сына. А знаешь ты, чему он вчера учил мальчика? Он учил его передразнивать Антония Ундервиля, когда тот поет свои псалмы; по-моему, к такому старому и заслуженному дворецкому надо относиться с большим уважением.