Часто навещая Генриха и разыгрывая из себя бесконечно любящую сестру, Мэри стала жаловаться на ту муку, которой будет для нее жизнь со старым развратником-французом. Правда, она согласилась на этот брак, но ведь она дала это согласие только из любви к своему доброму брату, хотя и чувствует, что за это согласие поплатится жизнью.
– Бедный Людовик, – рассмеялся король, – что только ему предстоит вынести! Он воображает, что сделал хорошее дело, однако да сохранит его Господь, когда ему предется познакомиться с шипами этой розы! Ведь ты, сестреночка, уж позаботишься, чтобы у него не было недостатка в огорчениях?
– Я сделаю все, что в моих силах, для этого! – серьезно ответила принцесса.
– В этом не усомнится сам черт! И ты сумеешь, сумеешь! – подтвердил Генрих, от души смеясь над западней, в которую, не ведая того, попадет старый селадон.
Недели две Мэри выдержала комедию любви и послушания, а затем перешла к открытому нападению. Она выбрала удобный момент, когда ее брат был в благодушном расположении духа, и только этим объясняется следующий его милостивый ответ:
– Вот оно, наконец! Значит, моя сестричка желает во что бы то ни стало своего Брендона, а не Людовика, хотя и готова повиноваться своему милому, доброму брату? Ну-с, так мы поймаем ее на слове! Будь добра принять к сведению, что так или иначе, а во Францию ты отправишься. Ты обещала добровольно сделать это, если я сохраню Брендону жизнь, и я заявляю тебе теперь, что, если услышу от тебя еще хоть одну жалобу, этот молодчик будет немедленно казнен, а ты все же будешь отправлена во Францию!
– Хорошо, я поеду во Францию, еще раз обещаю тебе это. Ты не услышишь больше ни одной жалобы, если дашь свое королевское слово, что Брендону ничего не сделают!
– В тот самый день, когда ты отплывешь во Францию, Брендон выйдет на свободу и займет свое прежнее место при дворе. Я люблю его как веселого компаньона, и сам уверен теперь, что во всем была виновата ты, а не он.
– Я одна виновата во всем и одна должна поплатиться за все! – подтвердила Мэри, с трудом сдерживая слезы.
Бедная красавица Прозерпина, бедная… Нет рядом заботливой матери Деметры, и некому помочь ей. Разверзнется скоро земля и обретет Плутон свою невесту[5].
* * *
Должно быть, король пожаловался Уолси на то, что Мэри не оставляет мысли как-нибудь избежать брака. По крайней мере, вечером того же дня Уолси пожелал меня видеть и сказал следующее:
– Милейший Каскоден, я знаю, что на вас можно положиться, в особенности если то, что я собираюсь доверить вам, касается счастья вашего друга. Прошу вас только никогда не связывать моего имени с тем предложением, которое я вам сделаю, и выдать подсказываемую вам мысль за свою собственную! – Я поспешил уведомить его в том, что он может быть спокоен за мою скромность. Тогда хитроумный канцлер продолжал: – Так слушайте! Людовик Французский – конченый человек. Сам король Генрих, по-видимому, не знает, что его будущему зятю едва ли прожить больше полугода. Объясните принцессе, что ей никогда не отговорить своего брата от этого брачного проекта. Поэтому она должна постараться превратить печальную необходимость в дело добровольной добродетели. Это поможет ей выторговать у Генриха кое-что к своей выгоде, а именно: обещание свободного выбора при втором браке.