– Все с тобой ясно. Проваливай! – отрезала я, толкая Дэниела к двери. – Да, кстати, особо не обольщайся. Может, это вовсе и не твоя дочь.
– Не понял.
– Я говорю, может, это не твоя дочь, а Марка Дарси.
Несколько мгновений Дэниел переваривал информацию, затем подмигнул и осведомился:
– А кто был первым, он или я?
– Дэниел! Все серьезно. Это тебе не в школе с Марком соперничать.
– Джонс, Джонс, Джонс. Извини. Ты права.
Он шагнул обратно в комнату, завздыхал театрально, целый спектакль устроил из вздохов.
– Мне самому этого хочется – на УЗИ с тобой пойти, помогать во всем. Новый человек в мир приходит как-никак.
– Про УЗИ даже не думай. Тебе там не место.
– Место.
– Не место.
– МЕСТО.
– Нет, Дэниел. У тебя в этот день обязательно наметится свидание с какой-нибудь моделькой восемнадцати лет от роду, из тех, что белье рекламируют, и ты меня пробросишь.
– А вот и не проброшу. Я пойду с тобой на УЗИ, и точка.
– Я тебе не верю, и точка.
– Зря не веришь. Я надежен, как скала. Я буду присутствовать на УЗИ, я увижу своего ребенка, и тебе меня не остановить. Все, Джонс, мне пора. На это, как его…
– Свидание?
– Нет, нет, нет. На встречу с издателем. Скинь эсэмэску, когда и где будет УЗИ, и я прилечу туда в белом халате и резиновых перчатках.
20.10. Долго сидела, тупо уставившись в пространство одним глазом. Второй был закрыт. Вот что происходит, а? Дэниелу неймется даже в ЭТОМ задвинуть Марка Дарси – или Дэниел и впрямь хочет стать отцом? Вспомнились времена, когда я встречалась (точнее, теряла время) с Дэниелом, а моя давняя подруга Джуд (ныне – нью-йоркская финансовая акула) теряла время с Подлецом Ричардом – тогда-то Шэззер и начала трындеть о мужском манипулировании женщинами. Шэззер употребляла более емкий термин – «пудреж мозгов»; по ее мнению, этот самый пудреж широко практикуют мужчины «за тридцать»; явление уже приобрело характеристики лесного пожара.
20.20. Заглянула в дневник того периода. По Шэззер, выходит следующее:
«Как только женщина разменивает четвертый десяток, наблюдается изменение баланса сил. Даже стервы из стерв – и те начинают напрягаться; даже их постигают первые приступы экзистенциальной тревоги, вроде навязчивой идеи умереть в полном одиночестве и быть найденной три недели спустя, наполовину обглоданной собственной восточно-европейской овчаркой. Такие персонажи, как Подлец Ричард и Дэниел, используют эту слабину для уклонения от ответственности. Им удается оставаться вечными мальчиками, которым все дозволено; им удается уворачиваться от отцовства и вообще от естественного развития отношений между мужчиной и женщиной».