Почти все из этой когорты, за исключением разве что молодого Изенеггера, имели большой опыт работы, громкие дела, проведенные ими в разных странах Европы. Но русского им еще ни разу защищать не доводилось. Адвокаты признавались, что многое для них в этом деле непонятно, и порой многочасовые беседы Пограмкова со своими европейскими коллегами заканчивались их общим мнением: мы ничего не поняли. Для них, например, было совершенно непонятно, как приехавший из России полицейский может говорить неправду. И когда Пограмков предоставлял им документы, опровергающие показания Упорова, они только руками разводили. Прошло несколько месяцев, пока сами адвокаты на основании собранных в России и других странах документов не пришли к заключению, что их подзащитный ни в чем не виновен и его дело смело можно назвать не уголовным, а политическим. Как это ни парадоксально, но, сделав такой вывод, адвокаты не только не сконцентрировали своих усилий, но даже на какое-то время несколько расслабились. Они полагали, что в столь ясной ситуации Обвинительной палате не останется ничего иного, как прекратить дело и отпустить Михайлова на свободу. Пограмков только поражался такой наивной беспечности и той существенной разнице в организации защиты, которая существует между Россией и Швейцарией. Уж если в России маститый адвокат брался за какое-то дело, да к тому же был твердо убежден в невиновности своего подзащитного, он, что называется, ночами не спал, перерабатывал горы документов, собирал свидетельские доказательства, организовывал необходимые экспертизы, одним словом, не знал ни сна ни отдыха до той поры, пока его подопечный не выходил на свободу. Здесь все было иначе.
Пограмкова потряс как-то один эпизод. Для обсуждения насущных вопросов защитники Михайлова собрались в Брюсселе, в офисе мэтра Ксавье Манье. Обсуждение затянулось на несколько часов и было в самом разгаре, когда женевские адвокаты поднялись и заявили, что им пора ехать в аэропорт.
— Как же так, — удивился Сергей Пограмков, — ведь мы только— только подошли к самому главному? Вряд ли нам еще раз удастся так скоро встретиться в полном составе. Быть может, мы продолжим работу? Улететь вы сможете сегодня попозже, другим рейсом или завтра утром.
Они посмотрели на него, как на инопланетянина, словно и не понимая, о чем вообще ведет речь их коллега.
Мне и самому удалось убедиться в том, что, несмотря на царившее вокруг дела Михайлова явное беззаконие, его европейские защитники ни сна, ни аппетита не лишались. Познакомившись на одном из очередных заседаний Обвинительной палаты с бельгийским адвокатом Ксавье Манье, я договорился с ним об интервью. Я знал, что Манье долгие годы возглавлял бельгийскую коллегию адвокатов, что он награжден высшим орденом Бельгийского королевства и является одним из авторов текста европейской Декларации прав личности. Манье назначил мне встречу в Брюсселе, и в назначенный день и час я появился в его офисе. Мэтр встретил меня весьма любезно, провел в комнату для переговоров, где стоял огромный старинный прямоугольный стол. На столе, отсвечивая голубыми бликами, находилось плоское хрустальное блюдо, а в нем — английская трубка.