Галлахер был тверд в том, что нам следует продать нашу квартиру во Флориде, недопустимую роскошь. «Я не вижу причин для того, чтобы у вас был второй дом, – сказал он. – Вы не можете себе этого позволить». Мы купили ее во время особого изобилия, думая, что ее цена будет расти так же, как и цены на любую недвижимость. Теперь, когда у нас был ребенок, мы поняли, что бывали в ней не так уж часто, и могли бы использовать наши деньги где-то еще. Я добавил, что мы пытались продать ее на протяжении двух лет, снизив цену даже ниже той, которую мы за нее заплатили. Галлахер считал, что нам нужно понизить цену еще на 15 % до цены настолько низкой, что нам пришлось бы заплатить дополнительные $20 000 или $30 000 банку. «Чек! – кричал он. – Сколько для вас стоит с ней управляться? У меня есть дом на берегу, и я могу сказать, что он обошелся мне в сто тысяч долларов, но если я включу в него все траты, то это будет больше похоже на двести тысяч долларов». Он был прав, говоря о ценах. Включая ипотеку, плату за жилье и коммунальные услуги даже при условии неиспользования дома, мы несли расходы, которые экономисты называют «альтернативными издержками», а в Tiger 21 это назвали «факультативными издержками». Деньги на оплату квартирной ренты мы могли бы сэкономить, потратить на действительно важные вещи или просто отложить на черный день.
Некоторые моменты в течение обеда были полезны. У нас была страховка на случай смерти, но не было достаточного покрытия риска недееспособности, которое статистически более вероятно, чем то, что кто-то из нас умрет молодым. «Это покрытие риска недееспособности настолько же важно, как страхование жизни, – сказал Алан Мантел – адвокат в очках, как у Вуди Аллена, сколотивший состояние на недвижимости. – Вероятность того, что вы станете инвалидом, приблизительно в пять раз выше того, что вы умрете. Это очень дорогая страховка, но вам нужно заплатить за нее». Высказывание было к слову о рисках. Но все же мы забыли или недооценили кое-что еще. В конце концов, даже их лицемерия было недостаточно для того, чтобы я почувствовал себя лучше. Стивен, владелец недвижимости в трущобах, считал, что мы недостаточно много занимаемся филантропией, хотя сам отдавал всего два процента от своей выручки на благотворительность (свой бизнес он создал, эксплуатируя бедных людей, у которых не было выбора). В то время как мы бесплатно участвовали в обучении собак-поводырей для слепых и отправляли деньги этой организации каждый год. Стивен отдавал значительные средства в синагогу и колледж Лиги Плюща, изменивший его жизнь, и принял на работу по крайней мере одного из его выпускников. Это были те душеспасительные группы типа церкви или колледжа, куда обращались за искуплением грехов люди, идущие по головам. И все же даже его абсурдных советов не было достаточно для того, чтобы поднять настроение. Словом, мне казалось, что мы облажались.