Выслушав сообщения и аналитические выводы своих представителей по поводу возобновившейся наземной операции в Южном Ливане, председатель совета национальной безопасности США Стив Хардли понял, что игры закончились. Он переговорил с Кондолизой Райс и послом в ООН Джоном Болтоном. Политическая машина вновь, но с еще большей стремительностью продолжала набирать обороты.
Одновременно начались две гонки: солдаты израильской армии спешили продвинуться как можно ближе к реке Литани, а в дипломатических кругах спешили как можно скорее завершить работу над проектом соглашения о прекращении огня.
В 21:30 по израильскому времени, спустя пять часов после разрешения о возобновлении военной операции, в канцелярии израильского премьера раздался телефонный звонок из Нью-Йорка, которого он ждал, не отходя от аппарата. Ольмерту зачитали поправки, внесенные в первоначальный проект резолюции. Недолгая проверка показала, что внесенные изменения весьма значительны. «Такое оглашение отвергать нельзя», — решил для себя Ольмерт. Он был глубоко уверен в том, что договор благоприятен для Израиля и считал, что поступить иначе невозможно. Хотя и понимал, что самым тяжелым из обвинений в его адрес станет похищение солдат.
В закулисных разговорах Ольмерт не раз говорил, что не было другого варианта, что невозможно продолжать воевать до тех пор, пока не освободят солдат, что невозможно жертвовать жизнями солдат целой армии, да еще и жизнями призванных резервистов. Тем более, что нет никакой точной информации о похищенных военнослужащих ЦАХАЛа.
Он еще раз мысленно «пролистал» события минувших дней, которые за всю его более чем шестидесятилетюю жизнь (Эхуд Ольмерт родился 30 сентября 1945 г.) стали самым большим испытанием. Решительно отвергая всяческую критику в свой адрес по поводу ведения военных действий, он утверждал: «Я — гражданский человек, — И когда армия говорит, что треть пусковых установок находится к северу от Литани, необходимо подумать, стоит ли жертвовать жизнями стольких солдат, чтобы достичь частичного успеха». Как глава государства Ольмерт определил цели «Наземной операция», хотя, по его словам, сама операция по сути являлась не целью, а средством. «Это то, что должна была сделать армия. Но, — говорит Ольмерт, — армия думала, что сможет добиться необходимых успехов без наземной операции. И только впоследствии поступила программа наземных действий. Представьте себе, что было бы, если бы я навязал армии три недели назад наземную операцию и призыв резервистов, а после этого 300 из них погибли бы. Только представьте себе».