Сторонники теорий заговора утверждают, что в обоих случаях власти что-то «скрывают». В случае Щекочихина – скрывали, видимо, российские власти, в случае Ющенко – украинские. Ну, а в случае Литвиненко? Тут, как ни крути, все медицинские детали скрывают именно британские власти.
Профессор Генри – один из немногих, кто точно знал, что именно британские власти скрывают в «деле Литвиненко». К сожалению, рассказать это он уже никому не сможет. Он умер 8 мая 2007 года, в одной из лондонских больниц, в результате внутреннего кровотечения. А вот 22 мая того же года, как мы помним – британское следствие внезапно пробудилось от зимней спячки, и официально заявило, что во всем виноват Луговой! Таким образом, между смертью токсиколога Литвиненко и предъявлением обвинений Луговому – прошло ровно две недели. Есть подозрение, что это хорошо объясняет настолько убогое качество «обвинений», приложенное к британскому запросу на экстрадицию. Действительно, за две недели сочинить с нуля мало-мальски правдоподобную версию – трудновато.
Критикуя «теории заговора», не следует слишком увлекаться ими самим. Собственно, в смерти пожилого профессора может не быть ничего криминального. В конце концов, ему было 68 лет (из которых, кстати, 30 он прожил с пересаженной почкой)! Тем не менее, совпадение между смертью токсиколога и предъявлением обвинений Луговому нам не кажется случайным. Создается такое ощущение, что пока был жив Джон Генри – один из немногих, кто достоверно знал, от чего и как на самом деле умер Литвиненко – британские власти были вынуждены держать свои рты на замке. Потому что могла сложиться неудобная ситуация: они бы выдвинули свои официальные обвинения, а профессор вдруг взял бы, да заявил, что обвинения эти – собачья чушь!
Несомненно, профессор Генри был человеком весьма склонным к паранойе – но при этом, по своему, честным. (В любые выдвигаемые им теории, даже самые бредовые, он верил вполне искренне.) Можно предположить, что ему было известно достаточно много медицинских деталей, которые, несомненно, доказывали, что обвинения против Лугового совершенно несостоятельны. Похоже, живой профессор Генри был серьезным препятствием для честного и неподкупного британского обвинения. Ведь, когда человеку минуло 68 лет, его не так-то просто запугать или подкупить. В этом возрасте уже больше думают не о земных делах, а о душе (особенно, когда покойный настолько религиозен). Авторитет профессора в научных кругах был достаточно высоким, чтобы его слова были услышаны. Когда он умер,