Леонора вздрогнула.
– Она любила тебя, Леонора, – печально сказал он упавшим голосом.
Она закрыла лицо руками.
– Она любила тебя. – Мистер Файерфилд коснулся ее колена, и на его печальном лице появилось умоляющее выражение. – Послушай меня, Леонора. Ты не знала, какой она была раньше. А я знал. Я видел, как она меняется с твоим появлением. Видел, как смягчается ее лицо, видел, как сияют ее глаза, когда она мечтала, чтобы ты жила спокойно и счастливо, в богатстве, с семьей и детьми. Видел, как она каждый вечер перед сном украдкой целует твою фотографию. Она любила тебя, Леонора, и часть ее оттаяла, исцелилась, когда ты появилась в нашей жизни.
– Как вы можете такое говорить? – возмущенно воскликнула она, убрав ладони от лица. – Уж вы-то знаете, как она обращалась со мной! Что я только ни делала, чтобы угодить ей! Что, не помните этого? У меня никогда не было друзей, я училась каждый божий день, я никогда не заговаривала без спросу. А она постоянно отталкивала меня, высмеивала. – Душевная боль затуманивала мысли, охватывала ее, как боль физическая. Леонора задыхалась, ей трудно было дышать. – Я была ребенком. Ребенком! Я пыталась завоевать ее любовь – и что взамен? «Я брошу тебя, Леонора. Я брошу тебя!» Каждый раз, когда она произносила эти слова, какая-то частичка меня умирала, пока наконец я не начала надеяться – и даже молилась об этом! – что она все-таки осуществит свою угрозу.
Мистер Файерфилд со страдальческим выражением на лице кивал, прикрыв глаза рукой.
– Да, я все знаю, – печально согласился он. – Она была жестока с тобой, а порой вела себя бессердечно. Наверное, я должен был останавливать ее.
«Наверное! – Внутри у нее все кричало от возмущения. – Он еще сомневается!»
– Но Элеонора считала, что защищает тебя. – Взгляд его устремился вдаль, как будто он пытался убедить в этом самого себя. – Когда она увидела тебя в сиротском приюте, когда увидела любовь к тебе в глазах того священника, ее захлестнули страшные воспоминания: ее собственный страх, беспомощность… и насилие.
– Отец Макинтайр был хорошим человеком! – воскликнула Леонора. – Он заботился обо мне, как никто в моей жизни.
– Я знаю. – Мистер Файерфилд поднял руку, останавливая ее. – Я знаю. Но Элеонора не доверяла священникам. Я просто пытаюсь сказать, что она хотела спасти тебя. И послала адвокатов, чтобы тебя защитить. – Он потер лоб. – Все сводится к страху, Леонора. В ее действиях не было логики, один лишь животный страх. Каждый раз, угрожая тебе, она думала, что защищает тебя. Таким было ее понимание любви. – Он положил руку Леоноре на плечо и заглянул ей в глаза. – Поэтому-то она и хотела, чтобы ты вышла замуж за Алекса. Думаю, Элеонора уже давно знала, что больна, и хотела защитить тебя на случай, если ее не окажется рядом. Но после вашей свадьбы ее старые страхи вернулись: ведь даже брачные узы могут быть ненадежными. Поэтому она и хотела, чтобы у тебя была эта недвижимость, что-то только твое, что-то такое, чего у тебя никто не отнимет.