– Леонора, пройди, пожалуйста, со мной.
Она поднялась с места и взяла отца Макинтайра за руку. Дети не отрываясь следили за ними.
Вернувшись в кабинет, священник осторожно представил ее:
– Леонора, это миссис Файерфилд. Ей хочется познакомиться с тобой.
Элеонора Файерфилд, вскинув подбородок над кружевным воротничком, оглядела девочку с головы до ног.
– Повернись, пожалуйста!
Леонора медленно покрутилась перед ней.
– Она хорошенькая, – оценила ее женщина: это было утверждение, а не комплимент. – Сколько тебе лет?
Девочка молчала, и миссис Файерфилд раздраженно склонила голову к плечу:
– Я спросила, сколько тебе лет.
– Ей восемь. – Отец Макинтайр мягко улыбнулся девочке. – Он очень застенчива, миссис Макинтайр. И говорит крайне редко.
– Что ж, думаю, в конечном счете это можно отнести к ее достоинствам. Сдержанность лучше болтовни без умолку. – Она снова оглядела девочку. – Ну хорошо. Можешь идти. – Она пренебрежительно взмахнула рукой. – Я увидела достаточно.
Леонора посмотрела на священника.
– Спасибо, Леонора, – сказал он. – Можешь возвращаться в класс.
Когда дверь закрылась и шаги ребенка затихли в конце коридора, миссис Файерфилд решительно скрестила руки на груди.
– Я ее беру.
Отцу Макинтайру эта женщина не нравилась.
– Я уже сказал вам, миссис Файерфилд… – Он выдержал паузу. – Леонора недоступна для удочерения.
Глаза ее грозно блеснули:
– Вы не сказали, что она недоступна, отец Макинтайр. Вы сказали, что запрос на нее ожидает решения. Следите за своими словами, сэр, – предупредила она.
– С моей точки зрения, – сдержанно ответил он, – эти слова именно это и означают.
– Контракт на ее удочерение подписан?
– Да.
– Сколько они заплатили?
Смысл вопроса не сразу дошел до отца Макинтайра.
– Хорошая семья для нашего ребенка и так уже является достаточной платой…
– Уф! – Миссис Файерфилд впервые за все время улыбнулась. – Тогда она вполне доступна. – Она постучала пальцем по своей сумочке. – А я заплачу вам за нее двадцать пять тысяч долларов.
Отец Макинтайр застыл на месте. В глазах его было выражение растерянности.
Она снова улыбнулась:
– Это немалые деньги, отец Макинтайр, не так ли? Церковь предложит своему служителю, принесшему такую сумму, серьезное повышение. Или вы так не считаете?
Его шею больно сдавливал жесткий стоячий воротничок.
– Личные амбиции меня не интересуют.
– Ну разумеется! – Миссис Файерфилд, переглянувшись со своими адвокатами, рассмеялась. – Никто из людей Господа не думает о себе.
Лицо его стало суровым:
– Можете думать все, что хотите, но единственный мой интерес – это дети.