Пусть выговорится, сейчас говорить бесполезно. Красовский не менее опытен, чем я, и он отвечал только: «Есть, все исправим» и тому подобное. Когда Новиков устал и остановился, генерал Красовский сказал, что рекламировать создание такой эскадрильи было запрещено приказом Ставки. Генерал сделал знак рукой, адъютант подал нужную бумажку. Новиков чуть отодвинул листок, прочел.
– Это меняет дело! Показывай, капитан! – и сам откинул люк «пешки», взбежал по трапу, было видно, что ему не в первый раз приходилось занимать это место. Спустя минут двадцать он запросил добро на вылет. Приказы не обсуждаются, и они вылетели в зону. Там генерал весьма неплохо открутил фигуры высшего пилотажа, отстрелялся по мишеням. Пушки стояли уже с дульником.
– Отличная машина! За такое произведение искусства Сталинскую премию давать надо! – прогремело в СПУ.
Я протянул руку к нему.
– Ты чего?
– Давайте! Я не против!
– Не понял?
– Мой техник и я – авторы этой модификации.
– Врешь!
– Как на духу. – Я достал наставление по эксплуатации и показал нужную страницу командующему.
– От чертовка! Ай да девка! Дай поцелую!
После посадки он зашел в класс и в штаб, затем свернул комиссию.
– Все, сворачиваемся, только время теряем! Отличное подразделение, товарищ Красовский, просто образец для подражания.
Я совершенно не в восторге от того, что приходится делать, потому что куча времени уходит на обучение элементарным приемам. У нас есть тренажеры, где, правда, без ускорений, но человек может заранее отработать тот или иной маневр, здесь приходится летать, тратить моторесурс, топливо, собственные силы, чтобы у «курсанта» в очередной раз все не получилось. Бардак какой-то! Якобы тренажер привезли: стоящую на штыре кабину с ручками, которые держат шесть солдат, по два на ось вращения. У них перед глазами стрелочный прибор с двумя стрелками, которые они должны совмещать, вставая или приседая, или бегая туда– сюда. Посмотрел, как это дело выглядит на практике, и приказал вынести на свалку. Настоящие тренажеры, позволяющие создавать на земле практически полное ощущение полета, которые есть в каждом полку, просто еще не изобретены. Таким образом, дело поставлено так, что выживет только талантливый летчик, который сам, с небольшой помощью инструктора, а это в основном советы, научится выполнять сложнейшие элементы полета, штурмовки и бомбежки. Подготовленных летчиков не дали. Причем все, в один голос, утверждают, что это лучшие из всех, с большим налетом. Действительно, практически у каждой – корочки инструктора первоначального обучения и более двухсот часов налета. В наше время хватило бы, чтобы палубника обучить, Но ведь инструктор первоначального обучения это куча времени по коробочке и взлет-посадка на У-2. Только две девчонки – пилотажницы, умеют выполнять практически все фигуры, но плохо и мало стреляли, и бомбили.