– Не думаю, что это будет очень умно с вашей стороны, – сказал он.
– В самом деле? А вот мне кажется, это лучшее, что я могу сделать, и еще у меня есть ощущение, что на Боу-стрит буду очень рады с вами познакомиться.
Мистер Голдхэнгер разделял ее убеждение. Но он не верил, что Софи действительно поступит так, как обещает: обычно его клиенты весьма старательно избегали огласки. Он сказал:
– Думаю, милорд Омберсли предпочтет заплатить мне мои деньги.
– Пожалуй, вы правы, потому-то я и не сообщила ему об этом деле: шантаж со стороны такого создания, как вы, начисто лишенного хотя бы капли смелости, будет выглядеть нелепо и абсурдно!
Столь неожиданный и беспримерный поворот беседы внушил мистеру Голдхэнгеру неприязнь к своей гостье, хотя он и знал, что женщины часто бывают непредсказуемы. Он подался вперед и попытался объяснить ей некоторые наиболее неприятные последствия, которые ожидают мистера Ривенхолла, если тот откажется признать какую-либо часть своего долга. Он изъяснялся весьма образно, и речь его звучала зловеще. Чаще всего она производила на его клиентов нужное впечатление. Но только не сегодня.
– Все это, – бесцеремонно прервала его Софи, – полная чушь, и вам известно это не хуже меня. Самое страшное, что может случиться с мистером Ривенхоллом, – серьезная выволочка, которую ему устроят родственники, а его отцу предстоит пережить несколько унизительных минут, о которых скоро позабудут. Что же касается исключения из Оксфорда, то этого не произойдет! Они просто ни о чем не узнают, поскольку у меня есть веские основания полагать, что вы здесь занимаетесь вещами куда худшими, чем одалживание денег молодым людям под грабительские проценты. Десять к одному, что после того, как я побываю на Боу-стрит, они посадят вас в тюрьму по совершенно другому обвинению! Более того, как только стражам порядка станет известно, что вы ссужаете деньгами несовершеннолетних, вы не сможете получить обратно ни пенни. Так что, умоляю, избавьте меня от ваших глупостей! Я нисколько не боюсь ни вас, ни того, что вы можете сделать.
– Вы очень храбрая женщина, – мягко сказал мистер Голдхэнгер. – И в избытке наделены здравым смыслом, как сами изволили заметить. Но у меня тоже присутствует здравый смысл, миледи, и я не думаю, что вы пришли ко мне с согласия или ведома ваших родителей, или вашей служанки, или хотя бы мистера Хьюберта Ривенхолла. Быть может, вы и впрямь сообщите обо мне на Боу-стрит, не знаю, но я не уверен, что вам представится такая возможность. Мне бы не хотелось вести себя грубо с такой очаровательной молодой леди, так что давайте согласимся на маленький компромисс, а? Вы отдадите мне пятьсот фунтов, которые принесли с собой, и эти красивые жемчужные серьги из ваших ушей, а я верну вам залог мистера Ривенхолла, и мы расстанемся, довольные друг другом.