А еще предстояло просветить Степу о той ситуации, в которую они попали.
Степана новости не обрадовали, но и сильного огорчения он так же не продемонстрировал. Казалось, ему было все равно… Странная реакция, если честно.
- Чего молчишь? – поинтересовался Лёха, выжидательно глядя на приятеля и ожидая от того бурного негодования и растерянности, которые сам испытал.
- А смысл что-то говорить? Да и что говорить? Мы должны сделать то, за чем сюда приехали… С ними или без. К тому же, вон глянь, местные начинают шевелиться…
Алексей мысленно удивился такому спокойствию.
- Ладно. Сейчас перекусим, и я попытаюсь что-нибудь придумать, что делать с твоей ногой.
- Все плохо?
- Честно?
- Ну... Хотелось бы….
- Скажем так – не очень хорошо. Нагноения пока нет, но это пока. Я не могу ничего гарантировать.
- Понятно.
Алексей видел, что Степа окончательно приуныл, но ничем парню помочь не мог. Что ж тут поделаешь, если ни лекарств, ни бинтов, ни врача… А в сказки и чудеса люди перестают верить лет так в семь, а то и раньше.
Чем выше поднималось солнце, тем заметнее было оживление на рынке. Словно жизнь возвращалась к нему после какого-то летаргического сна. Сначала открылись те немногие забегаловки, что находились на территории, где-то загудели низким басом дизель-генераторы, и рынок наводнили столь привычные и характерные звуки шансона вперемешку с татарскими мелодиями. Ну прям как при мирной жизни… Разве что рекламы по громкоговорителям не хватает. Но еще не вечер.
Откуда-то ветерок принес запах жареного на костре мяса. Да так, что Лёха волей-неволей слюной начал исходить, но после истории с ожившей хрюшкой, которую сельские мужики решили заколоть да не подрасчитали, что свинки тоже взяли моду восставать из мертвых, как-то стремно было есть мясо незнакомого происхождения. Глядишь, ненароком и на мертвечину нарвешься. И хорошо если не на человечину.
От перспективы каннибализма Лёху всего аж передернуло. Даже кожа мурашками покрылась от такого меню….
«Да ладно! Кто будет жрать человечину в здравом рассудке?» - постарался убедить себя в бредовости подобной мысли Покровский, но почему-то именно она крепко-накрепко засела у него в голове.
- Степ, ты как насчет пожрать?
- Я за любой кипишь кроме голодовки. Слушай, у меня глюки, или боль стала немного меньше?
- Ну я не знаю… - пожал плечами Лёха. – По идее, боль должна, наоборот, становиться сильнее… Хотя кто его знает? Ладно, ты тогда сиди здесь, а я щас быстренько….
- Погоди! – тормознул того Степан. – Ты мне помоги дойти до ближайшего кабака, а то я чувствую, что у меня ноги отвалятся. Затекли уже сидеть на одном месте – пройтись хочется, аж мочи нет.