В делах о преступлениях, совершенных под влиянием внезапного умысла, аффекта, сильного душевного волнения — центральным моментом, на котором должно фиксироваться внимание следователя, является обычно установление психического состояния обвиняемого в момент совершения преступления.
Так как по нашему уголовному законодательству при оценке каждого исследуемого преступного деяния должна учитываться степень характера и опасности не только совершенного преступления, но и самого преступника, то естественно, что по подобного рода делам для разрешения вопроса о вменяемом состоянии обвиняемого требуется всестороннее изучение и выяснение личности преступника, «поскольку она выявилась в учиненном им преступлении и ее мотивах и поскольку возможно уяснить ее на основании его образа жизни и его прошлого» (24 ст. Уг. код.).
Здесь искусство расследования, таким образом, сводится не к чисто розыскному моменту, не к способности по запутанным следам раскрыть загадочное преступление, а к умению дать психологический анализ преступных действий обвиняемого, в связи с общей характеристикой его личности и найти в данном конкретном случае основания для правильной постановки проблемы психологического характера.
Ошибки следствия при расследовании таких дел и полное отсутствие надлежащего анализа и оценки психических элементов обвиняемого в связи с характеристикой его личности и исключительными особенностями данного дела — наблюдаются почти постоянно в работе наших следователей.
Дело Конева, обв. в причинении тяжкого повреждения гр. Ривлиной, является весьма типичным и характерным в указанном отношении.
Дело это, интересное как по социально-бытовой обстановке, в условиях которой было совершено преступление, так и по индивидуальным особенностям личностей обвиняемого и потерпевшей, — не получило достаточно полной разработки на предварительном следствии, и в результате самому суду уже в процессе судебного разбирательства пришлось проделать сложную работу как выяснения и освещения экспертизой основных моментов преступного события, мотивов преступления, так и выяснения характеристики личности обвиняемого и степени его душевного равновесия, чтобы подойти правильно к разрешению вопроса о вменяемости обвиняемого в момент совершения преступления.
Дважды слушалось это дело на суде, и, несмотря на открытую ясность и простоту факта преступления, суд несколько судебных заседаний, в течение нескольких дней, должен был посвятить обследованию вопроса о личности обвиняемого и его психике, чтобы разрешить спорный вопрос о вменяемом состоянии обвиняемого во время совершения преступления — вопрос, который совершенно не был затронут на предварительном следствии. Грубым, топорным образом сколоченный остов предварительного следствия подвергся филигранной обработке только на суде на основании новых данных, которые не были в свое время получены и проверены следователем, проглядевшим индивидуальные исключительные особенности взаимоотношений обвиняемого и потерпевшей в данном деле и не обратившим внимания на психологию действующих в этой житейской драме лиц.