К хутору Мекензия мы вышли с северо-западной стороны, когда солнце поднималось. Чтобы лучше увидеть место, пришлось взобраться на дерево. Довольно долго я наблюдала в бинокль размеренную жизнь тыла германской Одиннадцатой армии. По дороге между хутором и деревней Залинкой туда-сюда регулярно двигался немецкий транспорт и люди в куртках и шинелях мышиного цвета. Прекрасно чувствовали себя крымские татары с белыми повязками полицаев на рукавах. Они охраняли шлагбаум возле кордона и приветствовали фрицев, вытягиваясь по стойке «смирно».
Около двенадцати часов дня появилась полевая кухня, и соблазнительный запах мясного картофельного супа донесся к нам. Человек пятьдесят солдат с котелками собрались к кухне. Получив свои порции, они разошлись не сразу, переговаривались между собой, курили, ждали раздачи кофе. Нижним чинам немецкой армии полагался не настоящий кофе, а суррогатный, и запах у него особой приятностью не отличался.
После обеда из дома вышел тот самый голубоглазый офицер в витых серебряных погонах. Во вражеской униформе я уже разбиралась. Это был майор артиллерии, награжденный орденом «Рыцарский крест», а также посеребренным «Штурмовым знаком». Дверь дома, из которой он появился, отстояла от моего дерева метров на сто и точно напротив него, то есть со стороны немецкого тыла. Я отметила это на листе бумаги, прикрепленном к плоской полевой сумке, который назывался «Карточка огня».
Майор закурил сигару и вместе с ординарцем, державшим в руках какую-то папку, сел в легковую машину «Опель-капитан». Подпрыгивая на ухабах, машина поехала по дороге, но не в деревню Залинкой, а к селению Черкез-Кермен. Там, согласно донесениям нашей разведки, располагалась штаб-квартира Одиннадцатой армии и жил ее командующий генерал-полковник Эрих фон Манштейн. Наверное, майор торопился на совещание к своему начальнику– генералу.
На бумаге я изобразила в условном виде всю усадьбу лесника: в виде квадрата – дом, в виде треугольников – скотный двор и сараи, извилистой толстой линией – проселочную дорогу, двумя черточками – шлагбаум на ней. Расстояния между ними указывала на глаз. В центре композиции очутился весьма приметный ориентир – беловатая, испещренная впадинками и трещинами слоистая глыба. Так выходят на поверхность породы известняка, что нередко бывает на склонах и вершинах крымских холмов и гор, относящихся к геологическому типу «куэста».
Ветер в горах – явление практически постоянное.
Я обратила внимание на то, что на деревьях, окружавших хутор, отклоняются тонкие ветки, сильно колышутся листья, над дорогой крутится белая пыль. Значит, скорость ветра умеренная: 4–6 метров в секунду. Недаром снайперская пословица гласит: «Ружье стреляет, ветер пули носит». Если мы выберем эту позицию, то ветер для нас будет боковым, дующим под углом 90 градусов. При подобных условиях и расстоянии до цели в 100 метров расчет снайпера простой: горизонтальная боковая поправка будет 3 сантиметра, в тысячных – 0,15. Правда, есть еще одно обстоятельство: при повышении местности над уровнем моря меняется атмосферное давление (понижается плотность воздуха). В этом случае дальность траектории и полета пули увеличивается. Однако Потапов писал в своей книге «Наставление метким стрелкам», что в горах высотой менее 500 метров – здесь же высота не превышала 310 метров – продольным ветром можно и пренебречь, а вот боковой надо учитывать обязательно, ибо он вызывает значительное отклонение пули от плоскости стрельбы.