– Там – парный окоп, – объясняю я. – Они вынесены у нас вперед на пять-шесть метров. Такие окопы сокращают потери при артобстрелах. Противник бьет по линии траншей, а наши люди впереди. И наблюдать оттуда удобнее.
…В окопе два бойца. Над ними козырек. На подкладках из дерева разложены гранаты и запасные пулеметные диски. На колышке, вбитом в стенку, висит баклажка с водой…»[19]
Появились у нас и ротные, довольно вместительные землянки, вырытые на расстоянии 400–500 метров от передовой. Там устанавливали по две-три печки-«буржуйки» и длинные скамейки вдоль стен, укрепленных досками. Получалось что-то вроде клуба. По вечерам туда собирались солдаты, свободные от несения службы. Там проводили собрания, комсомольские и партийные, политинформации для личного состава, встречи командиров.
Улучшению фронтового быта во многом способствовал ввод в строй банно-прачечного комбината на Северной стороне. Здание обнаружили интенданты и с помощью местного населения отремонтировали его. Теперь походы в баню бойцов с передовой сделались регулярными. При этом им меняли белье, и бич окопной жизни – вши, повального распространения в войсках при обороне Севастополя, к счастью, не получил.
Затишье и переход к позиционной войне требовали от снайперов изменения тактики. Они становились более важными участниками противостояния с фрицами. Непрерывное наблюдение за нейтральной полосой, ведение разведки, охота за вражескими солдатами и офицерами на их передовой линии – вот чем нам предстояло теперь заниматься. Для начала следовало досконально изучить огневой рубеж, отведенный нашему первому батальону, пространство перед ним, в том числе – нейтральную полосу – и те позиции, что устроили для себя фашисты из 132-й пехотной дивизии вермахта.
Находились мы на северном склоне Камышловского оврага, примерно на километр-полтора западнее высоты 278,4. Длинный пологий склон имел причудливую поверхность: небольшие впадины, взгорья, известковые камни. Лес покрывал его неровно, в нем встречались как обширные поляны, так и труднопроходимые чащобы, а еще – завалы из упавших и разбитых снарядами деревьев. Здесь произрастали основные крымские породы: дуб скальный, вяз гладкий, клен Стевена, яблоня лесная, акация белая, бузина черная (между прочим, довольно большое дерево, до шести метров высотой), можжевельник (и дерево, и кустарник). Все эти познания я почерпнула из рассказов Вартанова, который сопровождал меня и Федора Седых, моего снайпера-наблюдателя, в путешествиях по нейтральной полосе и прилегающих к ней некоторых участков на территории, занятой немцами. Мы искали места, подходящие для снайперских засад: закрытых, открытых, основных, запасных, ложных, позиций-«подскока», отводных (то есть предназначенных для быстрого отхода).