Такими же грубоватыми, не претендующими на эстетическую изысканность, были и отечественные книжные полки, в шахматном порядке расположенные на стене, позади стола, и плотно заставленные и заложенные поэтическими сборниками, литературоведческими, мемуарными и историческими книгами. Среди разномастных переплетов и обложек выделялось несколько собраний сочинений: Лермонтова, Лескова, Бунина, Достоевского, Шолохова, Байрона, Есенина, три первых тома из обещанного «Молодой гвардией» четырехтомника Астафьева… Больше любителям книжных корешков не на чем было остановить свой оценивающе-испытующий взгляд, ну разве что на более-менее однообразно обмундированных томиках «Библиотеки поэта», да и то – разносерийных и разнопартийных… Остальное представляло метеоритный разброс русской и мировой классики, писательских дневников, трудов непопулярных историков, в основном в ксерокопиях. Я собирал эти книги много лет во всех местах, где довелось служить или бывать в командировках. Собирал не по поветрию моды просвещенных обывателей, а по наитию души, согласно сложившимся убеждениям и вкусам, испытывая постоянный ненасытный голод на острую мысль, широкий кругозор, опьяняющее воздействие точного и к месту поставленного слова. Было в моей библиотеке и немало книг, подаренных современными маститыми и начинающими писателями, – от солидных двухтомников «избранного» до тощеньких, будто недоношенных, брошюрок моих однокашников по Литинституту и случайно встреченных в окололитературных тусовках собратьев. Среди них тулились и пять моих, тоже не весьма опухших от бессонных мыслей, сборников. На первой от письменного стола, почетной полке стояла затрепанная, с пожелтевшими, а местами и вырванными, видимо, на самокрутки или по другой народной надобности страницами книга Нового завета, изданная в 1909 году, рядом с ней – «Голубиная книга», «Жития святых», сборник древних российских стихотворений Кирши Данилова, «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, «Слово о полку Игореве» в переводах разных авторов, сборники текстов первых русских летописей, «Поэтические воззрения славян на природу», сборники воинского и казачьего фольклора, «Русские народные пословицы и поговорки», переводы китайских, индийских, древнегреческих, римских, персидских, таджикских, испанских, немецких поэтов античности, Средневековья, восемнадцатого и девятнадцатого веков… «Разнокалиберный мусорок, – как выразилась однажды моя жена, – за него, в случае чего, и ломаного гроша не дадут». Сама она из всего стихотворного спектра признавала лишь эротичного Видьяпати да кое-что из Бернса, подчеркивая тем самым некоторую близость к поэтическому миру и собственные пристрастия. Для меня же весь этот «неходовой книжный отстой» был моим миром, в котором я знал место каждой книги не только на полке, но и в своей душе, и сообразно этим знаниям открывал тот или иной том и исцелялся от мерзостей и несовершенства нашей окаянной жизни.