Итак, смерть на дороге. Но могут ли события повториться точь-в-точь? Наверное, могут. Восемнадцатилетний Виктор лежал на дороге, а на него смотрел Виктор взрослый, сегодняшний. Подсознательно он предчувствует новую аварию, его мозг что-то об этом знает. Потому-то он и думал на свидании с Алевтиной, что времени у них мало, что-то их разлучит. Вот этот новый несчастный случай на дороге и разлучит. Но… Может, это не с ним что-то произойдет? В первом видении Виктор боялся за Алевтину. Он говорил, что не смог ее спасти, не успел. Когда не успел? Тогда, много лет назад, когда ему самому было восемнадцать, или теперь не сможет? И кому все-таки грозит опасность? Ему или ей?
Полина так и стояла в прихожей, глубоко погрузившись в свои мысли, не замечая, что стоит здесь уже давно. И вдруг услышала, как поворачивается ключ в замке и открывается входная дверь. Ею овладел такой ужас, что она так и замерла на месте. Тот, кто вошел, тоже замер. С минуту, а то и больше не происходило ничего: ни звука, ни шевеления воздуха. От этого ужас обрел прямо-таки осязаемую форму, повис в воздухе плотным сгустком. Но когда наконец произошло какое-то движение и что-то коснулось ее руки, она не выдержала и пронзительно закричала. Ее крик вызвал к жизни новое движение, множество движений и звуков. Голос, когда-то родной, когда-то такой любимый, пытался ее успокоить. Сильные и когда-то такие надежные руки обхватили ее тело и подняли вверх. Она услышала частое, тревожное биение сердца, но не успела понять, чье это сердце, потому что мир вдруг расцветился красками. Она снова видела, снова шла на звук колоколов, и надорванный ужасом голос пел о том, кто всегда над всеми смеется. Полина еще ощущала себя, даже помнила, что произошло в прихожей. Но ее собственные чувства уже не имели никакого значения. Важен был лишь тот, кто лежал на дороге, этот мальчик – Виктор за много лет до их знакомства. Его она должна была понять, выслушать, с ним слиться, чтобы помочь взрослому Виктору.
Она подошла так близко, что почувствовала боль, исходящую от его тела, как жар от костра. Но не остановилась, сделала еще шаг, протянула руку, чтобы коснуться его пышных, слишком отросших, испачканных кровью волос, и понять изначальную причину несчастья. Ей показалось, что что-то изменилось в его лице: то ли ресницы дрогнули, то ли губы плотнее сжались, но потом она поняла, что это просто упала тень. Тень того, кто стоял за ней – или над ней? – кто, как и она, протягивал руку к лежащему. Взрослый двойник, ее муж, Виктор. Он сказал… нет, он подумал… вспомнил… Нет, это она сказала, подумала, вспомнила то, что произойдет завтра. Он и она наконец слились. Нет, не так! Тот, кто лежал на дороге, тот, кто стоял за ее спиной, та, которая пыталась коснуться волос лежащего, – слились в одно. В боль и воспоминания неотвратимого будущего.