Давид торопливо сдернул маску и спрятал ее в нагрудный карман фрака.
– У вас красивые глаза, Давид, – заметила юная женщина, – и брови вразлет. – Лейла не сводила с него своих холодных и насмешливых глаз – она изучала его. – Упрямый подбородок, воля в каждой черточке губ. И какая стать! Вы – красавец, Давид, я заметила это сразу, как только взглянула на вас – в день нашего знакомства.
Он хмурился, слушая похвалы: эти оценки так не шли к ее юному возрасту! И медлил с мучившим его вопросом…
– Скажите, Лейла, – тоже став решительным, – вы любите змей?
– Змей? Странный вопрос. К чему он?
– Однажды вечером я бродил по городу и заглянул в кабаре «Алая роза»… Я видел ваш танец.
– Почему вы решили, что это была я?
Давид взял ее левую руку.
– Вот по этому браслету – по золотой змее.
– И только?
Он не отпускал ее руки.
– Нет, не только. Можно подделать браслет, но повторить вас, такую, какая вы есть, вряд ли возможно.
Лейла улыбнулась:
– Эта женщина и впрямь была так хороша?
– О, да! – с жаром воскликнул он. – Она была прекрасна!.. Но тогда, на пирсе, вы сказали мне, что у вас траур по мужу?..
– Я не любила его, – ответила она. – А может быть, его и не было вовсе. Какая теперь разница? Или не так? – Лейла положила руку ему на грудь. – Вы растеряны, Давид. Вас… что-то пугает во мне?
Он посмотрел в ее глаза. Ему в который раз показалось, что он говорит со взрослой, опытной женщиной, так холодно и уверенно звучало каждое ее слово.
– Вас провожал седоусый человек с походкой старика. У него было бельмо.
Лейла подняла брови:
– Вы следили за этой женщиной?!
– Да. Это был ваш слуга? Или слуга герцогини? Ведь это он только что открывал мне ворота, не так ли?
Глаза Лейлы блестели в неярком лунном свете. Не отрываясь, она смотрела на него.
– Ты задаешь так много вопросов…
Она коснулась ладонью его щеки, и только тут он ощутил, что, несмотря на прохладный ночной воздух, лицо его горит.
– Тебе мало того, что я здесь, с тобой?.. Давид?
– Конечно, нет, – быстро, словно очнувшись, проговорил он. – Это ваши тайны, я не имею на них право.
– Я не хочу, чтобы ты говорил мне «вы», – прошептала она, касаясь губами его лица. – Я знала, что в тот день кто-то, похожий на тебя, обязательно найдет меня…
Запах духов и тела, голос юной женщины заставили Давида привлечь ее к себе. Они целовались жадно, боясь отпустить друг друга. Став податливой и легкой в его руках, Лейла порывисто отвернулась, и широкий мех потек с ее голых плеч на пол беседки, щедро открывая Давиду смуглое юное тело. Он едва помнил себя, когда эта женщина, тесно прижавшись к нему спиной, откинула голову назад. Она утопила его лицо в своих душистых волосах, его же поразили ее глаза – бесконечно темные, помутневшие, влажный полуоткрытый рот. Уже почти бессознательно шепча слова желания, она льнула и тянулась к нему одной упругой волной. Голос Лейлы стал хрипловатым, словно простуженным, когда он, забыв обо всем, ловя губами ее губы, собирал в пальцах с ее бедер черную шелковую паутину…