– И я тоже, – просто ответил Джастин.
Селина взглянула на пустые кресла и спросила себя, что задержало кузенов: занавес должен был подняться с минуты на минуту.
В этот момент Тревор молча сел рядом, а Кэмерону пришлось устроиться с краю. Мысли закружились, как осенние листья на ветру. Тревор улыбнулся вполне мирно – впервые после проведенной вместе ночи. Сердце едва не выскочило из груди, однако Селина посмотрела со спокойным достоинством и тихо проговорила:
– С человеческой улыбкой вы намного красивее.
Тревор, заметно успокоившись, облокотился на ручку кресла, слегка склонился и посмотрел точно так же, как из вечера в вечер смотрел с противоположного конца зала.
Что же произошло между ним и отцом? Селина не опустила глаз, а подняла веер, чтобы спрятать улыбку, и отважно встретила неподвижный взгляд. Это было лишь начало, и теперь ему предстояло объясниться. Неважно, что она скоро уедет: он перед ней в долгу.
Тревор склонился и прошептал:
– Сегодня ты надела мое любимое платье, малышка.
При желании он мог бы уложить ее прямо здесь.
Что за бесстыдные мысли! Теплого дыхания возле уха оказалось достаточно, чтобы голова пошла кругом.
Три звонка возвестили о начале представления. Селина повернулась к сцене и, стараясь не покраснеть, энергично обмахнулась веером.
– И за что же вы так любите это платье?
– За то, что цвет напоминает бирюзовое сияние твоих глаз. – Губы задержались возле уха на миг дольше, чем следовало.
Фелиция якобы случайно задела ногой ножку кресла. Эта маленькая разбойница все замечала.
Селина вспыхнула и тут же смутилась от моментальной реакции на едва ощутимое прикосновение, а Тревор незаметно опустил руку и мизинцем зацепил ее мизинец.
Боже милостивый! До чего же хотелось упасть в его объятия! До чего хотелось рассказать, как мучительно она скучала во время бесконечно долгой разлуки! В эту минуту то, что произошло между отцом и сыном, казалось самым настоящим чудом.
Концерт знаменитой Лолы Монтес внезапно утратил притягательность. Селина с радостью позволила бы взять себя на руки, вынести из театра, посадить на коня и отвезти в лесную хижину, чтобы остаться там на всю жизнь – вдвоем. Страстное влечение диктовало собственные правила.
Что за фантазии!
Предосудительные размышления прервал оркестр, заигравший томительную экзотическую музыку. Лола Монтес все еще оставалась за занавесом, однако напряжение в зале стремительно нарастало.
Наконец сцена открылась, и восторженным взорам зрителей предстала необычайная женщина в облегающем алом костюме, украшенном множеством золотых монет, мелодично позванивавших при каждом движении. Черное облако волос и стройные бедра покачивались в такт медленной музыке. Выглядела она загадочно и в то же время эротично.