– О боже! – в ужасе воскликнул Жак Пьер и, дрожа, прильнул к стене.
Тревор замер с ключом в руке. Он знал, что сыщик непременно даст о себе знать.
Над плечом возникла ловкая рука, и сильные загорелые пальцы вытащили нож.
Тревор невозмутимо миновал гостиную, вошел в спальню и небрежно упал на кровать. Хнычущий француз не отставал.
– Меня зовут Тревор Андруз…
– Это неважно, – ледяным тоном отозвался Волк, войдя в комнату. Остановился возле умывальника, смерил Тревора холодным взглядом и осведомился: – Что вам нужно?
Напряжение выдавал лишь едва заметно подрагивавший на лице мускул. Нож с костяной ручкой лежал под рукой, на умывальнике.
– Есть предложение…
Волк забрал нож и отвернулся, собираясь уйти.
– Только что закончил работу и намерен отдохнуть. Черт возьми, из-за вас теперь придется заново разогревать Вайолет.
– Сколько?
Волк помедлил.
– Нисколько.
Тревор почувствовал, что не имеет права отпустить этого человека.
– Готов заключить бессрочный контракт на услуги частного детектива. Если пожелаете, то пожизненный. – Говорил он осторожно, уважительно, тщательно подбирая слова и следя за интонацией. – И за такую сумму, которая необходима, чтобы разыскать убийцу вашей матери.
Волк застыл.
А спустя мгновение обернулся.
Медленно, очень медленно подошел. В глазах мерцали искры убийственной ярости, а на губах застыла враждебная кривая ухмылка.
Одно молниеносное движение руки, и нож оказался под подбородком, а острие вонзилось ровно настолько, чтобы не возникло сомнений в серьезности намерений.
Голос прозвучал резко и холодно, однако не смог скрыть острой душевной боли.
– Что вам известно?
– Совсем немного. – Тревор показал на левое ухо Волка. – Эта женская сережка сделана давно: фасон старинный. Полагаю, мужчина носит подобные украшения в двух случаях: или он убил за него женщину и гордится трофеем, или в память об убитой женщине, отомстить за которую считает своим священным долгом. Поскольку трудно поверить, что человек с вашей репутацией способен на убийство, я сделал свой вывод.
– Господи боже! – наконец проговорил Волк и опустил нож. – Вы сделали чертовски правильный вывод, мистер. А вот мне о вас даже задумываться не нужно.
Тревор похолодел. Он был готов безоглядно довериться человеку, в чьем сердце таилась такая же, если не более горькая, боль, какую скрывал он сам. Он мельком взглянул на француза.
– Свободен. Вон отсюда.
– Но…
– Быстро! – прорычал Тревор.
Хорек кивнул и мигом исчез.
Едва дверь закрылась, Волк глубоко вдохнул, убрал с лица прядь жестких непослушных волос и медленно выдохнул. Заговорил снова, теперь уже быстро и тихо: