В конце сада внимание привлек пробивавшийся из конюшни свет. Скорее всего старший конюх, дожидаясь разъезда гостей, на всякий случай оставил фонарь включенным. Селина решила сама удостовериться, что все в порядке.
Массивная дверь оказалась слегка приоткрытой, так что войти внутрь не составило труда.
– Томас?
В этот миг она увидела их.
Жизель лежала на сене одетой, однако наполовину скрытой сильной фигурой Тревора, и торжествующе улыбалась.
– Хотите присоединиться, дорогая?
Потрясенная, Селина застыла, не в силах отвести взгляд: Тревор перекатился на спину, однако лицо его осталось в густой тени. Прошло несколько секунд, прежде чем к ней вернулась способность думать и говорить.
– Право, Тревор, – произнесла она ровным, спокойным голосом. – Думала, вы ездите только на чистокровных лошадях.
Жизель негодующе вскочила.
– Ах ты…
Однако грязные слова утонули в смехе Тревора.
– А какая родословная у вашего кавалера, миссис Керкленд?
Хоть слова ранили больнее острого кинжала, высоко вскинув голову, Селина гордо удалилась.
Ночной воздух показался ледяным – так горело лицо. Она быстро зашагала в сторону дома, но не дошла: ноги подкосились, и, чтобы не упасть, пришлось прислониться спиной к дереву. Рыдания душили, слезы застилали глаза.
В поисках утешения Селина обняла тонкий ствол мимозы и прильнула щекой к прохладной коре. Сейчас одиночество казалось особенно горьким, а боль безжалостно терзала и душу, и тело.
Наконец, немного отдышавшись, она добрела до дома и медленно – очень медленно и тяжело – поднялась в свою комнату.
С самого утра небо заволокли низкие серые тучи, а в воздухе повисла гнетущая духота. Оставшиеся ночевать гости спешили на ранний пароход, чтобы попасть в Новый Орлеан до захода солнца. Селина никого не хотела видеть. Она сидела на кухне в глубоком кресле, рассеянно накручивала на палец локон и смотрела, как Золя хлопочет возле плиты.
– Ненавижу грозовые дни, – проворчала повариха. – Воздух такой густой, что даже тесто отказывается подниматься. – Она покосилась на Селину. – Госпожа, вам не кажется, что следовало бы появиться в столовой?
– Да? Право, не знаю… почему-то не хочется. Наверное, вечером выпила слишком много шампанского.
– Но вас наверняка начнут искать.
– Вряд ли я одна пропущу завтрак и ленч. Вчера ты превзошла самое себя, и все наелись на неделю вперед.
– Вы сегодня грустны. На балу что-то пошло не так?
Селина ничего не ответила, а лишь поджала под себя ноги и сделала вид, что читает книгу, которую держала на коленях. Золя тоже промолчала: за год успела привыкнуть к ее долгим молчаливым визитам.