– Ну, спасибо. Пригласите войти следующего.
Когда полицейский вышел, Штирлиц сказал:
– Ваша форма их сбивает. Они же только вас и видят.
– Ничего, не собьет, – ответил Мюллер. – Что же мне, сидеть голым?
– Тогда напомните им конкретное место, – попросил Штирлиц. – Иначе им трудно вспомнить – они же стоят на улицах по десять часов в день, им все люди кажутся на одно лицо.
– Ладно, – согласился Мюллер, – этого-то вы не помните?
– Нет, этого я не видел. Я вспомню тех, кого видел.
Второй полицейский тоже никого не опознал. Только седьмым по счету вошел тот болезненный молодой шуцман, видимо туберкулезник.
– Вы кого-нибудь видели из этих людей? – спросил Айсман.
– Нет. По-моему, нет…
– Вы стояли в оцеплении на Кепеникштрассе?
– Ах да, да, – обрадовался шуцман, – вот этот господин показывал свой жетон. Я пропустил его к пожарищу.
– Он просил вас пропустить его?
– Нет… Просто он показал свой жетон, он в машине ехал, а я никого не пускал. И он прошел… А что? – вдруг испугался шуцман. – Если он не имел права… Я знаю приказ – пропускать всюду людей из гестапо.
– Он имел право, – сказал Мюллер, поднявшись во стула, – он не враг, не думайте. Мы работаем все вместе. Он там что, искал роженицу на пожарище? Он интересовался судьбою несчастной?
– Нет… Ту роженицу увезли еще ночью, а он ехал утром.
– Он искал вещи этой бедной женщины? Вы помогали ему?
– Нет, – шуцман поморщил лоб, – он там, я помню, перенес коляску какой-то женщине. Детскую коляску. Нет, я не помогал, я был рядом.
– Она стояла возле чемоданов?
– Кто? Коляска?
– Нет. Женщина.
– Вот этого я не помню. По-моему, там лежали какие-то чемоданы, но про чемоданы я точно не помню. Я запомнил коляску, потому что она рассыпалась, и этот господин собрал ее и отнес к противоположному тротуару.
– Зачем? – спросил Мюллер.
– А там было безопаснее, и пожарники стояли на нашей стороне. А у пожарников шланги, они могли погубить эту колясочку, тогда ребенку было б негде спать, а так женщина потом устроила эту коляску в бомбоубежище, и малыш там спал – я видел…
– Спасибо, – сказал Мюллер, – вы нам очень помогли. Вы свободны.
Когда шуцман ушел, Мюллер сказал Айсману:
– Остальных освободить.
– Там должен быть еще пожилой, – сказал Штирлиц, – он тоже подтвердит.
– Ладно, хватит, – поморщился Мюллер. – Достаточно.
– А почему не пригласили тех, кто стоял в первом оцеплении, когда меня завернули?
– Это мы уже выяснили, – сказал Мюллер. – Шольц, вам все точно подтвердили?
– Да, обергруппенфюрер. Показания Хельвига, который в тот день распределял наряды и контактировал со службой уличного движения, уже доставлены.