Махнув рукой на волка и его похождения, он решил заняться хлопушкой. Выпотрошил несколько патронов от двустволки, вытряхнул картечь и аккуратно ссыпал весь собранный порох в один цилиндрик. На фитиль пошел кусок уже не нужной карты, что нарисовал Игельс.
Проделал шилом из мультитула отверстие в войлочном пыже и вставил приготовленный фитиль. Пыж плотно утрамбовал в гильзу с порохом. Получилось… опасно. Как говорится, не стоит повторять, если не знаешь что делаешь. Он взвесил получившуюся петарду в руке. Нет, план ему определенно не нравился, совсем не нравился.
А еще, ему не давали покоя две машины, покинувшие лагерь утром. Сунув хлопушку в карман, Басмач снова взялся за бинокль. Но теперь, лагерь как таковой его интересовал меньше, он смотрел в сторону, куда в степь ушли багги.
«Куда же вы уехали…» – машины сошли с утрамбованного проселка, и двинули по солончаковой пустоши. Видать солончак тревожили редко – следы шин там, где сухая корка из глины и кристалликов соли проломилась под весом машины, просматривались далеко.
Басмач развернул карту деда: в той стороне располагался сам полигон. В оптику, и правда, виднелись какие-то торчащие посреди равнины многоэтажки, непонятные торчащие столбами надолбы. Они казались большими, высокими даже на таком расстоянии и тянулись до самого горизонта по прямой, как по линейке.
Только один, самый дальний столб, казавшийся точкой, выбивался из общего порядка и стоял обособленно. Расстояние – что-то около десятка километров – было слишком велико для слабенького бинокля, и подробностей рассмотреть не удавалось. Басмач отнял окуляры и протер слезящиеся на солнце глаза: точка, только что видневшаяся на горизонте, вдруг исчезла. Но так не бывает.
Он снова приложил оптику к глазам.
Точка появилась, но уже чуть правее. Она двигалась, хоть и медленно.
– Назар! – громко скомандовал Басмач. – План меняется. Прикопай все лишнее, с собой только оружие. Есть новый план!
Бежать по солончаку было тяжело, нет, очень тяжело. Тонкий слой высохшей глины с хрустом проламывался под подошвой, и нога проваливалась. Пот катился по лицу, заливая глаза, которые беспрестанно атаковали назойливые мухи, так и норовившие усесться на самый зрачок. Набухшая печень давила в боку, будто пытаясь прорвать преграду из мышц и кожи, чтобы выбраться наружу. Да, а еще вовсю наяривало солнце.
Под ногой Басмача, свернувшись кольцами, зашипела змея, но в воздухе только свистнул клинок мачете и ползучий гад отлетел в сторону двумя неровными кусками.
– Вперед, парень. Немного еще, – Басмач на бегу подбадривал Назара, но самому уже не хватало воздуха. Выучка конечно выучкой, но возраст и подоспевшие болячки никто не отменял. В груди закололо очень уж неприятно, и бородач от греха перешел на шаг. Рядом, закашливаясь и чуть не падая, брел Назар.