Двое мужчин-санитаров испуганно шарахнулись к стенам. А женщина в синей форме операционной сестры с марлевой повязкой на лице еще держала палочку с ватой на конце и бутыль с чем-то темным. Увидав Басмача, она заверещала.
– Где выход?! – рявкнул Басмач, направив автомат. Санитар махнул куда-то в сторону еще одного занавеса из пластика. Позади послышалась стрельба, кто-то вскрикнул. Судя по всему пленники подобрали автомат убитого солдата.
Басмач бросился напролом, нырнув в следующее помещение, с ходу врезал прикладом здоровенному бугаю с чем-то блестящим и острым в руке. Сразу от входа тянулись ряды операционных столов, на каждом из которых лежало по пленнику со вскрытом черепом: кожа была отвернута, виднелся чуть желтоватый сморщенный мозг.
Бородач хотел было расстрелять хирургов и остальных, но топот и лязг оружия в соседней комнате подстегнули его. Он выбил дверь и вывалился в хорошо освещенный коридор. Если бы не конвейер и не концлагерь на входе, то это самая обычная больница, и никакой Напасти не случилось. Будто в другое время попал: все чисто, блестит, ходят медики. И тут он, полуголый и грязный неандерталец с автоматом.
Басмач бежал наобум, повинуясь внутреннему чутью и топоту буквально за спиной. Когда он, наконец, вывалился на улицу, пули зацвиркали по стене вокруг двери. Одна с глухим «бом» пробила створку навылет, оцарапав кожу на руке. Завыла сирена. Загрохотал громкоговоритель, сообщая, что за периметр проник посторонний и все в таком духе.
Басмач же слушал это на бегу. Обогнув здание «больницы», побежал по внутреннему двору, постепенно перешедшему в узкое пространство между стеной строения и забором. Завидев пожарную лестницу метрах в трех над землей, с ходу подпрыгнув, повис на нижней ступеньке. Адреналин, литрами вплеснувшийся в кровь, видимо, уже ослаблял свое действие, рана на груди словно взорвалась. Он чуть не разжал пальцы, но рывком перескочил на ступеньку выше и, быстро перебирая руками и ногами, взбрался на плоскую бетонную крышу.
Вход на чердак – плоский ржавый люк – виднелся метрах в десяти. Внизу затопали сапоги. Басмач упал на бетон и даже престал дышать. Там была погоня, кто-то переговаривался.
– Да, не, высоко… – с сомнением донеслось снизу. Басмач напрягся, прижал автомат, готовый выстрелить, если железо загромыхает под сапогами.
– Найти нарушителя! – гаркнули во все горло. И дробный топот стал удаляться. Невдалеке ударил автомат – наверняка кто-то из освобожденных пленников все же выжил, хоть и ненадолго.
Басмач зажал в зубах ремень автомата и рывком вправил вывихнутый палец, глухо застонал. И лишь тогда позволил себе расслабиться. Сознание тут же померкло.