Все пространство вокруг многогранного строения, внешне схожего с гигантским алмазом, оказалось просматриваемым вдоль и поперек. Вот захоти Басмач оборонять дворец спорта, то так бы и поступил, расчистил все заросли, выкорчевал деревья и посадил на высоченной крыше дозорного, да не одного. Думают ли новые хозяева ледового дворца так же, Басмач пока не знал. Но проверить стоило. То, что место обжито, и к бабке не ходи: криво, слепленные из жести и труб дымоходы, торчащие из окон, коптящие небо чем-то черным и вонючим, говорили больше чем красноречиво.
Дворец спорта с четырех сторон опоясывали два проспекта и пара затянутых в асфальтовый корсет улиц, одна из которых терялась где-то на автомобильной барахолке, вторая же упиралась в бетонированный берег реки Ульба. А чуть правее мост на четыре полосы, да с рельсами трамвая, и будкой опорного пункта, как гнездо ласточки прилепившейся сбоку. Перекинувшийся мост соединял два района города: Ульбинский и, по ту сторону, Октябрьский.
У большой дорожной развязки, почти в центре кольца высился скелет здания. То ли очередной торговый центр, то ли еще что, Басмач не знал. Строить начали аккурат перед Напастью, осенью две тысячи двенадцатого и не достроили, конечно. Не до того стало.
Пробираясь по заросшей бурьяном строительной площадке, то и дело спотыкаясь о куски дикого камня, россыпь пластиковых труб и огибая горы щебня, утыканные бустылями, Басмач очень надеялся, что на самом верху недостройки, среди щупалец арматур и монолитных столбов не устроили гнездо мелкие крыложоры или того хуже, стервь. Если они там, уйти тихо, «по-английски», не получится. Под ногами чавкало, вынутая из котлована под зданием земля, размытая за годы дождями, превратилась в болото. Чуть ниже стройплощадки, в небольшом распадке блестела вода.
«А когда-то тут росли камыши», – вздохнул Басмач, пришлепнув на щеке очень уж жирного комара. Теперь тут росла ржавая арматура да прошлогодние бустыли полыни.
Карабкаться по лесам, цепляясь за торчащую арматуру, не пришлось. Строители любезно оставили ажурные лесенки, сваренные из цельных железнодорожных рельсов. Место оказалось популярным, на стальных ступенях-перекладинах виднелись подсохшие следы человека, в обуви. Кроссовках, с отпечатавшимся в глиноземе «маде ин чайна».
На четвертом и недостроенном этаже было пусто, ни стен, ни штабелей с пескоблоками, ничего, ровная площадка с торчащими столбами каркаса. Заметно слишком. Басмач залег этажом ниже, сваленные штабелем мешки с когда-то цементом, а теперь непонятным крошевом серого цвета, подошли как нельзя лучше. Прямо наблюдательный пункт, выслеживай не хочу. Потому бородач, распластавшись на пыльном полу, медленно, и без резких движений, крабом пополз в противоположную сторону, за неприметную горку застывшего навечно бетона. Немудрено, новые жильцы ледового дворца должны знать в округе все нычки и удобные места для наблюдения. Должны знать, иначе бы не выжили. А раз так, то и держат под наблюдением. Вдруг кто шибко умный появится?